Вадим Кожевников - Это сильнее всего [Рассказы]

Труд воодушевляет человека. Но работать для видимости — строить мост, которым никто никогда не воспользуется, сколачивать хилую тень моста — тошно.

И стал подмечать Березко, что сам он дольше, чем нужно, задерживается на берегу, а его бойцы всё неохотнее ступают на шаткий настил. Он увидел, как Неговора, пугливо присев при взрыве снаряда, обронил в воду топор, а Нещеретний тюкал, не глядя куда, топором и портил хороший горбыль. А тут еще фашисты, пристрелявшись, стали так бить по хлипкой переправе, что мокрые щепы разлетались, как перья. И вознегодовал Григорий Березко на себя, на ребят и на все на свете. Размахнувшись, он всадил изо всей силы топор в дерево и, вытянув руки по швам, приказал:

— Бойцы, смирно! — Потом медленно и раздельно произнес — Здесь я командующий Понятно? Фальшивый мост отменяю. Будем строить настоящий. А если по нему ездить не будут — это неважно. Пускай для гордости стоит.

Будто нашли бойцы что-то очень дорогое, что считалось давно утерянным. Сразу словно переменились они после этих слов. Давно ли еще они сутулились, вжимали головы в плечи, и глаза их были скучные-скучные. Забыв об опасности, о страхе смерти, они начали сноровисто и уверенно укладывать толстые бревна тесными рядами, вязали железными скрепами накрепко, и уже никто ив них не кланялся снарядам.

Обхватив многопудовую бабу могучими ручищами, налившись с натуги до синевы, Березко сипло выкрикивал:

— А ну еще раз, чтоб знали про нас!

И свая с каждым ударом все глубже и глубже уходила в грунт.

Когда снаряды, падая на переправу, дробили бревна, разрывали стяжки, люди еще злее, еще азартнее воздвигали новые пролеты. Они вступили в единоборство с батареей врага. И, видно, ярость огня не могла пересилить трудовую удаль русского мастерового человека.

Фашисты сосредоточили на переправе весь свой огонь. Но они не могли преодолеть упорство русских людей. И тогда к переправе была брошена группа фашистских автоматчиков.

Соорудив баррикаду из бревен, Григорий Березко вместе со своими бойцами защищал свой труд, свою переправу. И когда вышли все патроны, саперы бросились на врага с топорами в руках.

В назначенное время наши танки пошли в атаку. Внезапно навстречу им поднялся ползущий по земле человек и, подняв окровавленные руки, закричал:

— Товарищи, пожалуйте и на нашу переправу, она настоящая, на американских рамах, вам двумя эшелонами переправляться проворнее будет.

Это был молодой сапер Петр Неговора. Друзья его лежали бездыханными у переправы.

И тогда часть танковой колонны, развернувшись, покатилась в сторону «фальшивой переправы».

Когда тяжелые машины мчались по новому мосту, ни одна свая его не дрогнула, ни один настил не прогнулся.

Из щелей, из окопов к освобожденным селам стекались колхозники. И, еще не выкопав своего скарба из земли, прихватив косы, они уходили в поле убирать тяжелую пшеницу.

Над черной рекой, усыпанной звездами, стоял высокий прочный новый мост. Люди, у кого немцы сожгли жилища, приходили любоваться на этот мост. Многие пытались узнать имя мастера, чтоб потом пригласить его к себе срубить новую пятистенную избу с кружевными наличниками, узор которых могли бы повторить только самые искусные рукодельницы.

1942

Командир саперной роты Силушкин примчался на мотоцикле.

Спина его была облеплена грязью.

Не слезая с мотоцикла, он стоял, широко раздвинув ноги, поддерживая тарахтящую машину коленями, и взволнованно докладывал майору Густому:

— Работы по сооружению оборонительных заграждений нами не произведены. Указанный вами рубеж уже занят.

— Кем занят? Когда занят?..

Через минуту Силушкин мчался на своем мотоцикле обратно. Майор сидел на багажнике, держась руками за плечи Силушкина.

— Кто здесь старший?

— Я буду. — К майору подошел почтенный человек в фетровой шляпе, в ватной кацавейке, подпоясанной брезентовым ремнем, на котором в ситцевом мешке висели две бутылки с горючей жидкостью.

— Вы кто будете?

— Директор пуговичной фабрики Филатов.

— Я о вашем звании спрашиваю.

— А это и есть мое звание. — И, усмехнувшись, Филатов объяснил: — Когда мы узнали, что фашисты к нашему поселку подходят, решили не уходить, обороняться. Коллектив у нас хороший, спаянный. Подыскали для себя хорошее местечко. Вот это вот. Приготовили все, как полагается. И теперь спокойно немцев ждем. Пусть сунутся. Секретарь парткома комиссаром у меня, конечно. — И, радушно улыбнувшись, директор попросил: — Очень было бы приятно, если бы вы прошли и взглянули на нашу работу и, так сказать, оценили опытным глазом.

Майор пожал плечами, оглянулся на Силушкина и нехотя пошел вслед за директором пуговичной фабрики.

Но то, что увидел майор, заставило его в корне переменить свое мнение о штатском гражданине в фетровой шляпе и с двумя бутылками горючей жидкости у пояса.

Оборонительные сооружения, которые он увидел, не только были сделаны правильно с инженерной точки зрения, но больше того: они были сделаны со вкусом, с любовью. В блиндажах перекрытиями служили двухтавровые металлические балки.

— Это строительный материал, я для нового цеха готовил, — пояснил директор.

Все блиндажи соединялись телефонными проводами.

— Заводская подстанция в полевых условиях отлично работает, — похвастался директор.

— Сколько у вас рот? — спросил майор.

— А вот считайте. Токарный цех — раз. Столярный — два. Главного механика — три. Администрация — четыре. А вот — транспортники.

И директор повел майора на опушку леса, где стояли замаскированные грузовые машины, одетые в самодельную броню.

Вернувшись в блиндаж директора и высказав ему там свое восхищение, майор в заключение сказал со вздохом:

— Но все-таки это место вам придется уступить. По приказу командования наша часть должна располагаться здесь.

Лицо директора вытянулось. Он уже больше не улыбался.

— То есть, как это? Нет, уж извините. Мы этого места никому не уступим.

Майор молчал. Он смотрел в узкую амбразуру блиндажа на грозную, твердую линию укреплений, возведенную руками рабочих этой крохотной пуговичной фабрики. Потом протянул руку директору и сказал:

— Хорошо, будем соседями. Как говорится, плечо к плечу.

Выйдя из блиндажа, майор отдал распоряжение Силушкину усилить с флангов линию обороны и подготовить площадки для батарей. Повернувшись к директору, он сказал:

— В шестнадцать часов на командном пункте соберите командиров рот.