Иван Меньшиков - Полуночное солнце
- Название:Полуночное солнце
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1984
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Меньшиков - Полуночное солнце краткое содержание
Фронтовые рассказы посвящены подвигам советских людей на фронте и в тылу в период Великой Отечественной войны.
Полуночное солнце - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И они вышли из чума. Певалэ гордо указала на солнце и спросила юношу:
«Скажи, Ялико, сколько месяцев в большой день ходит солнце над тундрой не закатываясь?»
«В месяц Большого Обмана [12] Месяц Большого Обмана — апрель.
солнце выползает из своей берлоги, которая спрятана в море; в месяц Отела [13] Месяц Отела — май.
наступают длинные дни. Но в середине лета — Комариный месяц [14] Комариный месяц — август.
и Мошкариный месяц [15] Мошкариный месяц — сентябрь.
— солнце ходит вокруг твоего чума не закатываясь. Три месяца длится великий день», — сказал юноша.
«Правда, — прошептала Певалэ. — Теперь посмотри на меня и скажи, так ли уж я хороша, как тебе кажется».
И юноша посмотрел на девушку. Солнце три раза обошло вокруг стойбища, а он смотрел на нее и никак не мог насмотреться.
Лицо девушки стало печальным.
«Поцелуй меня, — сказала она, — мне жалко тебя, но так надо… — И когда юноша поцеловал ее, она указала на солнце: — Если ты любишь меня, то пять больших дней смотри на солнце, не смыкая век». — И, заплакав, девушка убежала в свой чум.
Юноша с грустью окинул взглядом родную землю, стада, низкое небо, чумы и тонкие, как волосы Певалэ, дымки над ними. Он горько улыбнулся и поднял голову.
Он поднял голову и стал смотреть на солнце.
Он смотрел три больших дня, не смыкая век, и солнце осердилось. Оно не терпело гордых и стало светить еще сильнее. Оно послало самые горячие лучи в глаза Ялико и сожгло их…
И через семь больших дней, спотыкаясь о рытвины и кусты тальника, вытянув вперед руки, пришел слепой юноша в чум Певалэ.
Он упал у костра и сказал:
«Что ты сделала со мной, моя любовь?»
И сказала девушка:
«Помнишь ли ты, какой я была, прежде чем солнце выжгло твои глаза?»
И сказал Ялико:
«Ты была прекраснее солнца. Оно тусклой звездой светит в моей душе, а ты как семьдесят семь солнц освещаешь ее. Твои глаза ярче звезды звезд Нгер Нумгы [16] Нгер Нумгы — Полярная звезда.
. Твое лицо нежнее первого снега. Твои руки — два лебединых крыла, освещенных восходящим солнцем. Твои щеки — Стожары. Твои волосы нежнее тонких дымков над стойбищем. Твое лицо чудеснее северного сияния в месяц Большой Темноты» [17] Месяц Большой Темноты — декабрь.
.
«Так вот, — сказала девушка, — пройдут годы, лицо мое покроется морщинами, руки будут дрожать, поседеют мои волосы и погаснут глаза. Я сгорблюсь, и голос мой будет хриплым, потому что время весны моей пролетит быстрее чайки над лодкой рыбака. Мимо тебя будут проходить сотни девушек и женщин прекраснее меня, но ты не узнаешь об этом, ибо глаза твои потухли. И по-прежнему в твоем сердце я останусь такой же, какой ты запомнил меня…»
И Певалэ стала женой Ялико, и до самой смерти она любила его, как никто никогда не любил своих мужей.
Вот какой хотел бы я видеть твою дочь, князь Тэйрэко, — сказал шаман и молча стал есть жирную оленину из котла.
Уже пот ручьями струился по его темно-желтому лицу, но он продолжал есть до тех пор, пока не уснул, так и не увидев дна котла…
Этот год был самым счастливым годом для старого Пырерко. В стойбище было пять чумов. Чумы стояли в горах, защищенные от ветра со всех сторон. В каждом чуме горел костер, и, когда поднимался буран, старухи сказочницы пели свои сказки тихими и немного печальными голосами, а мужчины и дети лежали на шкурах и слушали их.
Из тугих прутьев тальника мужчины делали стрелы. Они снимали с прутьев нежную кожицу, а затем держали их над огнем, чтобы они закалялись.
Старый Пырерко был охотник. Он умел выслеживать зверя так хорошо, что люди думали, не заговорены ли его лук и стрелы. Но старик смеялся, когда его спрашивали об этом.
Он сидел у костра, на почетном месте, а жена его качала люльку. Люлька была сшита из тюленьих шкур оленьими жилами и походила на маленькое корытце с навесом над изголовьем. Дно люльки было устлано гусиным пухом, верх зашнуровывался.
В этой люльке в детстве качала Пырерко мать.
А сейчас старик делает стрелы, а жена его качает маленького Таули. Она качает малыша и поет песенку, которую ей пела когда-то мать. Только слова «дочурка» она меняет на «сыночек».
О-о-эй… О-о-эй…
Солнце выйдет из-за гор.
О-о-эй… Эй-о-о…
Спи, сыночек, спи.
Пырерко делает стрелы, и на рябоватом лице его много стариковской важности. У костра сидят молодые охотники стойбища и с почтением смотрят на старика. Взглянув на молодых охотников, он говорит:
— Помните, дети мои, что лучшая тетива — кишка морского зайца, высушенная на первом весеннем солнце охотником, убившим сто песцов, пятьдесят лисиц, двадцать волков и пять медведей! Тетива должна звенеть, как песня в устах сказочника в дни празднеств!
— Нам никогда не научиться делать такие тетивы, — говорят почтительно юноши.
Но Пырерко не слушает их. Он продолжает:
— Лук клеится из трех полос, высушенных на вольном ветру в три больших ночи и в три больших дня. Когда он готов, он должен гудеть, как декабрьский наст под полозьями легких нарт.
Старик замолкает. Он долго молчит. Он слушает песенку над люлькой сына и улыбается тихой, счастливой улыбкой, потом говорит:
— Хороший лук перед боем должен быть легко смазан салом, снятым с печени и сердца медведя. Но слушайте, что поет Нябинэ:
О-о-эй… О-о-эй…
Солнце выйдет из-за гор.
О-о-эй… Эй-о-о…
Спи, сыночек, спи.
Проходят годы, растет Таули, но, пока на нем нет штанов, он засыпает с этой ласковой материнской песенкой.
До пяти лет Таули жил, как нравилось жить.
Лизал у собаки нос.
Делал мокрыми шкуры под собой.
Поджаривал отцовские пимы на углях.
Плевал в костер от скуки.
Натирал свой живот теплой золой и находил это приятным.
Портил ножом новую деревянную посуду, пытаясь сделать лодку.
Привяжет Нябинэ его за ногу поясом к шесту, чтобы малыш не скатился в костер, он ножом перережет пояс и убежит к морю, всех нерп перепугает, и охотники без добычи уходят домой.
Они уходят домой и говорят Таули:
— Тебя надо побить за твои проделки.
А он отвечает:
— Я маленький, и меня бить нельзя.
Вернется в чум Таули и скажет Нябинэ:
— Зачем нож оставила? Я маленький, я могу порезаться им и упасть в костер.
— Вот лешак-то! И в кого такой уродился? — скажет мать и снова привяжет Таули за ногу коротким кожаным ремнем.
— Сшей штаны ему, мать, — сказал как-то старый Пырерко, — он уже большой, и пора его приучать к охоте.
— Правда, — подтвердил Таули. — Это правда.
Ему исполнилось семь лет, и мать сшила ему непромокаемые штаны из жесткой нерпичьей кожи, а вечером, укладывая его спать, запела свою песенку о солнце, вышедшем из-за гор.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: