Александр Пересвет - Вира Кровью

Это он понял ещё в Чечне, но особенно ясно ощутил — здесь. Тем более что друзья продолжают жить в тебе. Пока ты жив — и они живы.

Вот и крутись — ради себя и их…

А интересно: раз ремонта нет, то сидит ещё, значит, квартирохозяйка его на подвале? У Томича, что ли, спросить? А чего у Томича спрашивать — вот же, Митридат рядом! Следствие-то под ними, под МГБ!

Странно же закрутили его обстоятельства, что вот уже три недели с тех событий прошло, а он ещё ни разу не поинтересовался у ближайшего друга, что там со следствием! Или он потому не спрашивает, что подсознательно… боится? Такие ведь волны вызвала эта история, что оказался он, Буран, под очень недобрым вниманием очень серьёзных сил. И такое ощущение, что силы эти начинают принимать относительно него решения…

Кстати, а что по Бэтмену? Ну, хотя бы официально?

Но ладно, опять не до того. Что там, значит, в сухом остатке у Мишки? Какой-то журналист. Нужен — мне. Для отбиваться. От укропов? Вряд ли. Значит, от местных. Неужели дела настолько плохи, что ему, воину, остаётся прибегать к защите журналистов?

Дела оказались ещё хуже.

Когда они спустились в «Бочку», народа там было немного. Мишка сразу потянул Алексея за свободный столик в первой зале. Обычно они занимали места во второй, для которой эта была вроде предбанника, но Мишка явно знает, что делает. Заказали по пиву. По просьбе Митридата Алексей стал — «и давай, понепринуждённее!» — рассказывать про то, как у них на Москве на бывшем Центральном аэродроме возвели хрен знает какие фигуристые здания.

Через две минуты — а восприимчивость Бурана обострилась, как на выходе, и время само отсчитывалось в мозгу — возле них раздалось радостное:

— Ой, ребята, и вы тут!

Настя.

Расцеловались, как это называется, щёчками.

— А что вы тут сидите? Пойдёмте к нам! Мы тут с интересным человеком общаемся! — и, понизив голос: — Сейчас, я только в туалет сбегаю…

Блин, готовят их там, в ЦК, в театральном училище, что ли? Натурально-то ведь как! И не просто ведь узрела и пригласила, а даже узрела — и то замотивированно. По пути в туалет, мол, чистая случайность!

Не, что творится-то, если в своей, можно сказать, «Бочке» такая конспирация?

Настя выпорхнула обратно, подхватила их чуть ли не за руки и потащила к угловому столику, где сидел мужчина лет пятидесяти. Алексей только успел сказать:

— Юлечка, вы тогда пельмешки вон за тот столик принесите, ладно?

Он тоже умеет играть в конспирацию…

Мужчина был полноват, но по ширине шеи судя, раньше был дядькой не слабым. Хотя, может, и сейчас, — что Алексей о нём знает?

Очки. Хроматические, дорогие. Взгляд не напряжённый, но и не рассеянный — как раз для нового знакомства. Лицо располагающее, открытое. В паре мест на лице — пятна, вроде аллергии. Улыбка какая-то… словно смущающаяся, но тоже располагающая. Тем и располагающая. Рукопожатие умеренное, ладони сухие. Когда поднялся, стало можно оценить рост: под 180, но при его полноте высоким не кажется.

— Хочу вас познакомить, — щебетала уже Настя. — Это журналист, из Москвы, к нам заехал из Донецка, он в командировке, работает в агентстве… ой, забыла, — она натурально хихикнула.

— «Центральный округ», представьте, есть такое, — проговорил мужчина. — Правда, его пока мало кто знает, мы только раскручиваемся. Позвольте представиться: Юрий Иванов, можно просто Юра.

Голос среднего тембра, не басовит и не высок. Говорит с расстановкой.

Улыбается открыто, идёт от него ощущение симпатии. Хочется ответить тем же. Но погодим. Взгляд-то видно, что изучающий. Только вот мимикой владеет мастерски, куда лучше Алексея. Который себя едва ли не встряхнул за шкирку, ощутив, что его взгляд чересчур пристальный, а губы едва ли не шевелятся, формулируя зрительную характеристику.

Поздоровался и Мишка, также, насколько-то его знал Алексей, с некоторой долей напряжения.

Легка была только Настя, которая продолжала своё девичье чириканье:

— Зашёл в пресс-службу аккредитоваться, а Луганска не знает, попросил показать, как тут и что. Ну, я решила первым делом нашу «Бочку» показать. И предложить поесть с дороги. Тут самые вкусные в Луганске пельмени делают. А тут — вы!

И дальше беседа пошла в таким образом очерченном ею русле. Луганск, история, достопримечательности, над всем этим — война. Обстрелы, разрушения. Ой, вам надо в аэропорт съездить, посмотреть! Вот где ужас!

Выпили по пиву. Поклевали пельмешек.

Всё это было ни о чём. Разве что — Юрий ни разу не спросил, чем занимаются его новые знакомые. Прокол для журналиста!

Отсмеявшись какой-то очередной шутке, тот, однако, спросил:

— У вас тут, я вижу, не курят. А я бы затянулся. На улице, наверное? Не присоединится ли кто-нибудь ко мне? А то я ж даже не спросил, кем вы работаете. Может, готовая тема для репортажа. Знаете, в Донецке совершенно героические коммунальщики: сразу после обстрела немедленно всё латают, что удаётся, и город выглядит совершенно ухоженным!

Мишка кивнул на Алексея:

— Вон, Лёха пусть постоит. А у меня как раз по работе пару тем с Настей обсудить имеется.

Ну, вот и всё. Сейчас откроется цель всего этого спектакля.

Накинули куртки, поднялись по скользким ступенькам на улицу. Вечно живущий в остове бывшего ларька бомжик привычно приковылял за копеечкой. Привычно получил. Может он быть тайным агентом? Раз уж пошла такая пьянка, так и паранойи кусок не помешает.

Нет, вряд ли. Или уж слишком глубокого залегания агент: Алексей его с самого первого посещения «Бочки» знает. И жить на улице в дожди и морозы — тут надо за чем-то более важным охотиться, нежели можно узнать из откровений поднабравшихся ополченцев и торговок с рынка…

Но всё же отошли подальше.

— Погромыхивает, я смотрю, — промолвил, затянувшись, Юрий.

— Да-а, — неопределённо пожал плечами Алексей.

Пауза.

— А вам ведь, Алексей, Тихон Иваныч кланяться велел, — негромко, чуть ли не нежно, проговорил новый знакомый.

Так, стало понятнее. Издалека товарищ и очень сложно подходил. Почему?

— Уходить вам надо, Алексей, — объяснил посланец от Ященко. — Серьёзная опасность вам угрожает. Те, кого вы обидели на той стороне, имеют влиятельных соратников здесь. В органах, скажем, юстиции. В аппарате Народного Совета. В аппарате Главы. И на уровне одного из министров. Вы понимаете?

Да что уж там не понять. Хватило и первого пункта, чтобы всё понять.

— Тихон Иваныч просил передать, что вам очень благодарны в инстанции, с которой он сотрудничает. За то, что ваши действия заставили раскрыться этих людей и раскрыть их связи с той стороной. Но теперь вам надо уходить. И как можно скорее. Последние операции, где вами были нейтрализованы два важных главаря «Айдара», по нашим сведениям, вызвало настоящую панику у последнего оставшегося в живых из убийц вашего отца. А он обладает влиятельными покровителями, которым и озвучил свои ощущения.