Василий Соколов - Привала не будет [Рассказы о героях]

Радушно приняли советские люди юных испанцев. По натуре неспокойный, Рубен не захотел сидеть без дела. Вскоре он поступил учеником на Московский автомобильный завод. Ему это было не в тягость: пылкое сердце до любого дела охочее. Через несколько лет он мог стать мастером цеха или инженером.

Судьба, однако, повернулась совсем иначе.

Испанию охватил пожар войны. Тревожно сжималось сердце Рубена. Молчаливым и угрюмым был он в те дни. И однажды, придя с завода, увидел своего друга сверстника Артема и гневно проговорил словами старой баскской песни:

— Прежде чем мы станем рабами, реки, темные от крови, окрасят море в красный цвет. — Помолчал, добавил со строгой озабоченностью: — Нам нужно обуздать фашистов.

— Каким образом? Уж не думаешь ли ты махнуть в Испанию? — спросил Артем.

— И поеду. Время не ждет.

Артем невесело усмехнулся:

— Уж не намерен ли, друг мой, камнями забросать врагов?

Рубен не ответил. Стиснул зубы и отошел в угол комнаты. Весь остаток дня был мрачным. Ночью вдруг вскочил, растолкал спящего Артема и сказал:

— Вооружаться будем. Оружие узнавать, понимаешь?

В знак согласия Артем пожал ему руку.

Спустя несколько дней Рубен едет в Сталинград и поступает в военное училище. Напряженно, не жалея ни сил, ни времени, учился он военному делу, понимал, что для настоящего солдата одинаково важно и знать уставы, и уметь рыть окопы, и стрелять из любого оружия. «Скорей, скорей на фронт!» — эта мысль не давала покоя Рубену в горячие будни учебы.

Не закончив училище, он поехал в Испанию, вступил в народную армию, где служил под началом доблестного командира товарища Модесто. Рубен был разведчиком, за боевые отличия произведен в сержанты и награжден.

— Помню, увидел я Рубена, когда вернулся он из Испании, — рассказывает Артем Сергеев. — Угрюмый, печальный. О боях говорил неохотно. Только и удалось от него узнать, что вместе с товарищами по оружию — испанскими патриотами и бойцами Интернациональной бригады, среди которых было много русских, он воевал в Каталонии. Потом — отход. Мучительны и трудны были эти дороги отступления… На юге Франции, куда перешла народная армия, Рубен и его товарищи были интернированы. Их посадили в концлагерь. Оттуда Рубен в 1939 году совершил побег.

— А не знаете, как удалось ему бежать?

— О, это смешная история, — отвечает Артем. — Когда о ней рассказывал Рубен, он обычно в шутку добавлял, что в побеге ему «помог» полицейский провокатор. Случилось это так. В концлагере находились испанские солдаты. Среди них очутился провокатор. Его нарочно подослала полиция, чтобы выведать настроение истинных борцов. Коммунисты знали об этом, но до поры до времени провокатора не трогали.

«На его место полиция может подослать другого, а хрен редьки не слаще», — говорили они, если кто собирался разделаться с провокатором. И вот однажды старые, опытные подпольщики решили устроить побег Рубену. Но как это сделать? Ведь лагерь окружен колючей проволокой, строго охраняется. Можно ли обмануть стражу?

Вот тут и пригодился провокатор. Под вечер узники надавали тумаков агенту, избив его чуть ли не до полусмерти. Полиция всполошилась. Чтобы спасти доносчика, вызвала санитарную машину. Этого-то и ждали друзья Рубена. Они быстро убрали провокатора, а на его место положили Рубена, нарочно корчившегося от боли, залитого… красной краской. Санитарная машина подобрала «пострадавшего» и повезла в госпиталь.

По пути Рубен на ходу выпрыгнул из машины и скрылся.

Дальнейший путь Рубена Ибаррури был также нелегок, тернист, но и славен. Ему снова удалось пробраться в Советскую страну, которая стала для него второй Родиной. Девятнадцатилетний борец-антифашист сознавал, что, хотя республиканцы потерпели поражение, борьба еще не окончена, она будет продолжаться. Он страстно хотел вновь быть военным и в 1940 году пошел служить в Красную Армию. Обладая завидным трудолюбием и исполнительностью, он выполнял воинский долг, как подобает солдату, и гордился, что служит в Первой Московской пролетарской дивизии.

Сохранилась потертая, потемневшая от давности записная книжка Рубена. На видном месте переписан распорядок дня. Тут все рассчитано по минутам: время физической зарядки, утреннего осмотра, строевых тренировок, обеда, отдыха и снова занятий. От подъема в 5 часов утра до «Зари», которая проводилась в 21 час 45 минут, — таким был учебный день Рубена Ибаррури и его товарищей по оружию.

Рубен был произведен в лейтенанты, стал командовать пулеметным взводом. В его записную книжку занесено много фамилий солдат, отличившихся по службе. Но есть тут и записи, которые говорят о высокой требовательности молодого лейтенанта. Его рукой записано: «1 взв. 9 роты опоздал на 3 мин.», «Курсы шоферов не вышли на физо…» Когда-то эти записи казались слишком обыденными и не представлявшими общественного интереса, а теперь, спустя много лет, это — живая драгоценная история. По ним легко убедиться, что лейтенант Ибаррури не только сам повиновался воинскому долгу, но этого строго требовал и от бойцов.

Вот таким, полюбившим свою вторую Родину, полным патриотических устремлений, Рубен Ибаррури пошел на фронт в тот же день, когда напали на нашу страну немецко-фашистские оккупанты. Куда бы его ни бросала военная стихия, он всегда думал о родной Испании, о своей второй Родине — Советской стране, ради защиты которых не жалел ни сил, ни самой жизни.

Его письма с фронта к родным и близким словно начинены динамитом, в них каждая строка согрета любовью к советским людям и неутолимой ненавистью к фашистам.

«Фронт, 30 июня 1941 года.

…Мне очень хочется, чтобы скорее наступил час разгрома врагов социалистического Отечества, и я горжусь тем, что имею возможность защищать его с оружием в руках в рядах Красной Армии, ибо это наш долг коммунистов…»

«Орел, 8 июля 1941 года.

…Еще раз говорю тебе, мама, что считаю для себя честью и гордостью иметь возможность сражаться в рядах великой и непобедимой Красной Армии против жандарма человечества. Я уверен, что здесь он сломает себе зубы, ибо, как я сказал тебе, здесь в каждой женщине, в каждом мужчине живет герой, большевик.

Этот народ изумителен. Скажу тебе, что иногда я бываю потрясен до глубины души. Такой народ невозможно победить!»

Ненависть к врагам вытравила из сердца Рубена чувство страха. Он шел туда, где опасно, где нужен риск. И однажды был ранен. Сутки лежал он, изнемогая от боли, оглохший, весь в крови. Лежал до тех пор, пока экипаж танка не подобрал его и не вывез в безопасное место.

Потянулись долгие дни лечения. Сперва в Москве, потом в Куйбышеве и, наконец, в Уфе. С еще не зажившей рукой выписался из госпиталя. Врачи строго-настрого наказали аккуратно ходить на перевязки. О возвращении на фронт можно было лишь мечтать. А Рубен втайне помышлял скорее вернуться на передовую линию. Через неделю-другую уехал в Москву. Тут он встретил Артема Сергеева, который в то время едва поправился после ранения. Рубен поселился у него на квартире. По вечерам разговор велся только о войне, о том, что врага отогнали от Москвы, но угроза перекатилась на юг — враг рвался к берегам Волги.