Вячеслав Кондратьев - Красные ворота

— Я о Гоше хотела…

— А что? — спросил Володька.

— Психованный он все-таки. Не знаю, война ли ему нервы потрепала или другое что? Как выпьет, скандал. То к тебе приревнует, то еще к чему-нибудь придерется, и финочка сразу в руках. Надоело, — со вздохом закончила она.

— Поговорю я с ним. Он парень хороший, но ничто, Надя, даром не проходит. Представь, каково почти каждую ночь на нейтралку идти, под пули себя подставлять и самому… Этой финочкой, Надюха, не одна жизнь порешена… Пусть вражеская, но, пойми, без следа это не проходит.

— Да я понимаю… — вздохнула опять Надюха. — Ты приходи… Ну, если с хлебом худо и вообще… На одном же пайке сидеть будешь.

— Привыкать мне, что ли? — улыбнулся он.

~~~

— Почему ты не сказал, что приехала Тоня и что ты был у нее? — спросила мать в тот же вечер.

— Откуда ты знаешь? — встрепенулся он.

— Она звонила, Володя…

— Что говорила? — спросил быстро, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Сказала, что ты очень изменился… Какой-то сломанный. Разве это так, Володя? По-моему, ты просто несколько растерян… Кстати, я ей это и сказала.

— А она?

— Звонила перед отъездом, спешила… Сказала только, что надеется, следующая встреча будет иной… — мать посмотрела внимательно на него и вздохнула.

— Наверно, не будет ее… следующей встречи.

— Почему, Володя?

— Ну, что я сейчас из себя представляю, мама? Как ни странно, в сорок втором при полной неизвестности, останешься ли живым, было будущее. Даже романтическое будущее, — добавил он. — Сейчас вступила в права самая обыденная житейская проза: мужчинам надо добывать хлеб насущный, женщинам искать мужа, который этот хлеб будет добывать наилучшим образом. Ты понимаешь меня?

— Да.

— Что я могу дать Тоне?

— Любовь, если она у тебя есть, — сказала она очень серьезно.

— Ты знаешь, мама, что женщины прекрасно могут и без всякой любви?

— Предполагаю, — тут она улыбнулась.

— А я знаю! — воскликнул он. — И пусть Тоня выходит замуж за кого-нибудь из устроенных. Звонил ей при мне один такой… — презрительно бросил Володька.

— Мало ли кто ей может звонить, — спокойно сказала мать.

— Давай больше не будет об этом, мама, — попросил он.

— Хорошо, поговорим о другом… Решил ли ты, в какой пойдешь институт?

— Пока нет…

— Я хочу предложить тебе подумать о полиграфическом…

— Что это за институт? — удивился он.

— В нем есть редакционно-издательский факультет с двумя отделениями — литературное и художественное. Ты поступай на литературное, но посещай и занятия по рисунку. Если что-то получится у тебя, переведешься. Художественный талант не в руке, Володя, а здесь, — она показала на голову и сердце… — Если не выйдет с рисунком, то, во всяком случае, получишь гуманитарное образование. И находится он недалеко, на Садово-Спасской.

— А что? Я подумаю, мама. Главное, недалеко.

— Подумай. Времени осталось не так много… Теперь еще одно… Звонила тетка твоего отца. Она обижена, что ты ни разу не навестил ее. Это раз. Во-вторых, заболела женщина, которая ей помогает по дому и ездит за пайком. Она просила тебя, если можешь, конечно.

— И ты сказала, что могу? — улыбнулся он.

— Сказала… Она совсем одинока, и ты должен ей помочь, тем более дел у тебя пока никаких.

— Ладно, мама.

Тут появился Витька-бульдожка с какой-то сумкой.

— Мать скороспелку посадила. Подкапывать уже начали. Попробуйте, — он передал сумку Ксении Николаевне.

— Зачем, Витя? — начала было отнекиваться она, но Витька решительно прервал:

— Ксения Николаевна, помните, обещал я. Никаких отказов.

— Сетку волейбольную не достал? — улыбнулся Володька.

— Нет! Спрашиваю всех, никто не помнит. Кто-то из ребят взял, спрятал еще в сорок первом, а кто? Но я раздобуду.

~~~

Без особой охоты Володька приехал на другой день в Гнездниковский переулок, где жила тетка, боясь, что начнутся соболезнования, разные там вздохи и охи… Но ничего этого не случилось. Тетка, маленькая, сухонькая старушка с добрым лицом, но твердыми глазами, обняла его, поцеловала и сразу же усадила за стол.

— Сперва перекуси, Володя, а потом поговорим.

На небольшом столике с мраморной доской уже приготовлена была еда, да еще какая! Володька не стал ломаться и присел за стол. Уминая бутерброды, он оглядывал большую комнату с альковом, в которой давно не бывал. Целую стену занимали шкафы с книгами, где кроме художественной литературы в основном была литература политическая — собрания сочинений Ленина, Сталина, протоколы съездов партии. Тетка работала в Институте Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Было много и ее собственных книг… Она лично знала Ленина, дружила с Крупской, с Фрунзе, участвовала в московском восстании, занимала крупные должности в Иванове. В общем, живая история, и если бы Володька был полюбознательнее, то как много бы он мог получить от общения, но сейчас ему было не до этого.

— Почему ты не навестил меня тогда, в сорок втором? — спросила она.

— Даже не знаю… Понимаешь, я был под Ржевом — безудачные бои, огромные потери… Не хотелось об этом вспоминать.

— Да, потери… — задумчиво сказала тетка. — Скажи, Володя, что, на твой взгляд, помогло нам выиграть войну? Именно на твой взгляд.

— Патриотизм, тетя Варя, — не задумываясь сказал он. — Воевали ведь хорошо и те, у кого судьбы складывались трудно.

— Да? Это очень интересно… У тебя есть примеры?

— Сколько угодно.

И Володька стал рассказывать о тех, с кем воевал вместе… Тетка слушала внимательно, заставляя его повторять некоторые случаи, а со стены глядели на них прищуренные глаза Владимира Ильича, и казалось, будто и он прислушивается к Володькиным словам.

— Говорили вы на фронте о Сталине? — неожиданно спросила она.

— А как же? — удивился Володька. — В атаки с его именем ходили. Хотя… — задумался он, вспоминая, — пожалуй, чаще кричали просто: за Родину…

— Скажи, чем вы объясняли неудачи первых месяцев войны?

— Чем? — этот вопрос тоже удивил его. — Кто как… В основном неожиданностью нападения, отмобилизованностью немецких войск, их техникой… Короче, каждый по-своему… — начал было он, но она прервала его:

— Расскажи теперь, как вообще живешь? Какие планы на будущее?

— С сентября институт…

— Да, твоя мать говорила… Вот видишь, сразу в институт, а кто-то сразу на завод пойдет. К счастью, после этой войны не будет того, что получилось после первой мировой.

— А что было после той?

— Разве не знаешь? Не читал?

— Да, вспомнил… Инфляция, безработица, люди пришли с войны и не могли найти себе места.

— Именно, — подтвердила тетушка. — Ты наелся?

— От пуза, говоря по-солдатски, — улыбнулся он.

— Так вот, Володя, карточки… Поедешь, я дам тебе адрес, и там на первом этаже найдешь, где выдают продукты. Захвати рюкзак, а то в одной руке тяжело будет нести. Паек на целую неделю.