Владимир Клипель - Медвежий вал

Краеведы 40-й минской школы совершили гражданский подвиг, отыскав родственников погибших воинов, чтобы вручить им награды. Думаю, что заинтересовались этим они не без помощи моего романа, иначе откуда бы появились упоминания об укреплениях «Медвежьего вала». Да и описания самого боя в газете «Красная звезда» за 19 и 20 января 1967 года очень сходны с моими и разнятся разве только фамилиями.

«Ах, зачем вы погубили всю роту Бесхлебного! — писал мне маршал Малиновский Р. Я., когда я, в большой неуверенности, отдал ему свою рукопись на суд. — Вы убиваете у молодого читателя надежду». Я не мог оставить без внимания совет человека, желавшего мне добра, и в романе Бесхлебный, Владимиров, Мазур остаются в строю полка.

Прав был маршал Малиновский: не могла погибнуть вся рота Бесхлебного, хотя на братской могиле в Воронах на плите и выгравированы имена всех двадцати семи. Следопытам удалось установить, что выполз к своим раненый Рапуков, вылечился и до 1963 года жил в Краснодарском крае. Тяжелораненых, истекающих кровью солдат Капинуса и Кобыльченко взяли в плен гитлеровцы. Капинус вскоре умер от заражения крови, а Кобыльченко пережил плен, был освобожден Советской Армией, подлечен в госпитале и жил в Полтавской области, не ведая, что награжден «посмертно». Его вызвали в Минск и в торжественной обстановке вручили орден, пролежавший двадцать три года. Ему и семье Владимирова.

В зимних боях 1943 года была добита 197-я пехотная дивизия противника, обесславившая себя казнью Зои Космодемьянской. Остатки дивизии, сведенные в 197-й фюзилирный батальон, были уничтожены в июне 1944 года. В армейской 28-й танковой бригаде служил брат Зои — Александр, об этом не раз упоминалось в печати. Месть. Правая месть за погибших владела многими.

В первых числах января 1944 года на время смолкли жестокие бои за деревню Синяки — ключевую позицию на левом крыле армии. Ею овладели воины 19-й гвардейской дивизии, об этом писал мне участник тех боев Шахов Василий Кузьмич.

В отражении вражеских контратак гвардейцам помогли танки 28-й бригады, в числе которых был один трофейный «тигр». На его башне было написано «За Угловского!» Это был танк, подбитый бронебойщиком Угловским на Суражском шоссе в декабре, воином 1-го гвардейского корпуса. Анатолию Угловскому посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. В 1945 году я участвовал в подготовке выставки Первого Прибалтийского фронта, и там была выписка из Указа о том, что подбитый «тигр» остается на могиле Угловского как памятник.

Но «тигру» еще предстояло повоевать. Танкисты осмотрели танк и нашли, что ему необходим малый ремонт и можно его использовать. Снарядов к нему достаточно. Они отвели его в мастерские, и на его место поставили другой, подбитый. «Тигр» воевал против, фашистов не только под Синяками, но и в дальнейших сражениях армии. В составе 28-й танковой бригады он дошел до Каунаса. Там след его я потерял. Возможно, красных следопытов этот факт заинтересует и они отыщут тех, кто состоял в экипаже трофейного танка.

Многострадальный город ждал вызволения. Надо было громить врага и далее, а ресурсы гвардейских дивизий были истощены и ждать пополнений не приходилось. Разве только за счет возвращения в строй раненых. Берзарин анализирует ход боев, ищет наиболее эффективное решение и приходит к выводу, что роль пехоты в бою возрастет, если в ее руки передать полковую и дивизионную артиллерию. В каждой из гвардейских дивизий создается по нескольку «огневых групп», начинается их обучение в поле. В состав группы входят стрелковая рота, пулеметы, противотанковые ружья, минометы и несколько орудий, до 122-х миллиметровых гаубиц включительно. Все они подчинены командиру группы — неважно, стрелок это или артиллерист, и должны следовать вместе с пехотой. По замыслу, орудия и минометы должны были надежно прикрывать пехоту от огня противника при бое в глубине обороны, когда обычно пехота лишалась поддержки. Борьба с батареями противника ложилась на плечи армейской артиллерии.

Может быть, в романе и не место для профессиональных вопросов, но я не мог их обойти, ибо каждому из фронтовиков приходилось их решать в своей практике, от их решения зависела в итоге жизнь многих. Командарм Берзарин месяц своей фронтовой жизни отдал этим огневым группам, их сколачиванию и обучению, он ежедневно бывал в войсках, выступал перед сержантским составом, перед офицерами, стараясь довести идею до каждого.

Утром третьего февраля началась мощная артподготовка. Сорок пять минут орудия прямой наводки громили передний край вражеской обороны. Залп «катюш» — и пехота 5-го гвардейского корпуса поднялась в атаку. Пехота беспрепятственно овладела двумя линиями траншей, где все было разметано огнем орудий, и пошла дальше. Артиллеристы катили орудия на руках, стараясь не отставать от стрелков. Глубокий заснеженный овраг позади второй траншеи нарушил слаженность действий: началась долгая переправа орудий, а пехота налегке, без поддержки, ушла вперед и перед артиллерийскими позициями противника попала под жестокий обстрел.

Берзарин сразу понял, где дала осечку идея огневых групп, и уже во второй половине дня гаубицы были сведены побатарейно, чтоб поддерживать пехоту огнем с закрытых позиций. В дальнейшем, в июне того же года, эта же самая задача была успешно решена с помощью самоходно-артиллерийских полков и противотанковой артиллерии на механической тяге, надежно прикрывавших пехоту с первого дня до конца операции.

В пуржливую ночь 16 февраля группа разведчиков и саперов 19-й гвардейской дивизии уничтожила полтора десятка гитлеровцев, оборонявших важную высоту, и захватила там более сотни «скрипух» — реактивных метательных снарядов М-40, снарядов большой разрушительной силы, стоявших наготове к пуску. Саперами командовал гвардии лейтенант Павел Гачегов. Пехота использовала этот успех для продвижения вперед, а Гачегову было приказано перенести все «скрипухи» на левый фланг дивизии и подготовить их к пуску по врагу.

С помощью транспортной роты и роты стрелков саперы лейтенантов Гачегова и Анисимова перевезли эти трофейные мины, установили их на переднем крае, подвели к ним провода, и утром 18 февраля, когда началась артподготовка, по команде «Пуск!» лейтенант Гачегов повернул рукоятку подрывной машины. Со страшным визгом и скрежетом снаряды, каждый в авиабомбу, обрушились на позиции врага.

Все, кто перевозил и устанавливал эти незнакомые трофейные снаряды — и транспортники, и стрелки, и саперы, — подвергались ежеминутному риску: одно попадание вражеского снаряда или мины могло вызвать из-за детонации одновременный взрыв «скрипух», стоявших плотно друг к другу, и похоронить всех. Но люди не думали о себе.