Елена Семёнова - На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Был конец июля, 31-го мне исполнилось 25 лет, «Скобарь» подарил мне пачку патронов к ПМу, а на следующий день мне достался еще один нежданный мной «подарок»: мы с ребятами из другой роты нашего батальона поехали на Харцызский канатный завод и мобилизовали несколько единиц легкового автотранспорта, мне достался хоть и не новый, но вполне убедительный черный Фольксваген Пассат. Водить я не умел, учился «на ходу», помогал мне один из ополченцев, который фактически стал моим официальным инструктором. Через пару дней он решил, что мне можно выехать в город. С тех пор жители Иловайска уводили домой детей, да и сами скорее прятались в укрытия, завидев вдалеке знакомый черный Фольксваген… не все получалось у меня сразу. Впрочем, машину я не разбил, лишь однажды с удивлением заметил на правой задней двери небольшую вмятинку, но где я ее получил, загадка для меня и сегодня.

В Донецк, хоть и опустевший я выезжать сам не решался, ПДД как-никак я вообще не знал. Самое дальнее, куда катался, это Харцызск. Помню как-то повез двух девочек-поварих на рынок за продуктами, добрались благополучно. Скучать в машине не хотелось, и я пошел прогуляться по рынку, заодно хотелось найти какие-нибудь диски к не по статусу машины допотопному проигрывателю, неготовому читать даже DVD, про флешки я молчу. Затея пойти в форме на рынок внезапно приобрела незапланированные черты. Завидев ополченца, продавцы то тут, то там начинали меня бесплатно угощать, причем в количествах «чтоб и ребятам хватило». Когда я добрался до электротоваров, дабы купить зарядку для телефона от прикуривателя, оказалось что купить я ее не могу, могу исключительно взять даром… В общем, с рынка я вышел с пакетами, чуть не большими чем повара. Диски я, кстати, нашел, но репертуар, увы, на харцызском рынке оказался… ммм…немного не мой. Надеялся на Высоцкого, но, раскупили, катался под Мишу Круга. Помню как уезжали обратно: снимаясь с места и выезжая на дорогу, умудрился пару раз по глупости заглохнуть, но все же выехали, но вот перед тем местом где трасса на Иловайск должна скреститься с трассой Донецк-Зугрес, асфальт делает резкий поворот… Вот, он стал для меня сущей неожиданность (а надо сказать, что, несмотря на мягко говоря незначительный водительский стаж, ездил я на больших скоростях). В общем, когда все миновало и адреналин отпустил, я только подумал: «как мне удалось так мягко вписаться в поворот?…» Удалось… В общем, все оказались целы и благополучно прибыли в город.

Тучи над Иловайском сгущались, «Скобарь» недвусмысленно сообщал мне о концентрации группировки противника на юге Донецкого выступа, и, вот, в конце июля полетели «первые ласточки». 76-я аэромобильная бригада прорвалась к Шахтерску, что фактически перерезало единственную асфальтированную автомобильную дорогу от Донецка до «большой земли». В те дни машины шли полями, по проселкам. Я тогда плохо представлял значение происходящего, поэтому, как всегда, лег спать довольно рано и уже дремал, когда к зданию пожарки подъехала машина и прошедший к лестнице на второй этаж комроты «Лето», на ходу постучав в дверь, крикнул: «Замполит, на совещание». Я поднялся в одних штанах. Картина, представшая пред моими глазами, была тревожной. На втором этаже пожарки были собранны все взводные командиры плюс «Гиви», командир недавно переброшенных к нам «Нон». Вот, что я увидел, в прямоугольной, горизонтально вытянутой от меня комнате: сидят командиры, «Лето» что-то говорит, но мечущейся как тигр в клетке «Гиви» обрывает его и характерно картавя спрашивает: «То есть, ты хочешь сказать, что нас посылают, отбигать Шагтегск???»

Лето отвечает: «Да». Помню всю картину и сейчас. Я пришел одним из последних, и смотрел на все, опершись на косяк двери, слева направо. Комвзвода «Бокс» сидит, чуть покачиваясь корпусом взад и вперед, на лице большие капли пота, далее сидит прислонившись спиной к стене тоже комвзвода «Абрам», он держится спокойно, ему лет пятьдесят, владеет собой, потом комроты «Лето», он как обычно немного контужен как будто, за ним комвзвода разведки «Мебельщик», он внешне спокоен, у него саркастически вырывается: «да не все ли равно, где укров мочить», но я вижу, что он также жутко напряжен. Потом стоит комвзвод «Грек», стоит спокойно, курит, как и «Абрам», ждет, чем все это кончится. И на все это смотрю я. После фразы, что нас посылают отбивать Шахтерск, я помню, мне стало неуютно. Может виной холодная степная ночь, рвущаяся в комнату через открытое настежь окно, но меня начало слегка потряхивать. А, может, дело еще в том, что по слухам, долетавшим до нас, в Шахтер-ске был, так сказать, немножко Сталинград. Помню, до войны мне казалось очень интересно поучаствовать в городских боях, отлично помню, как этот интерес меня предательски покинул в ту ночь. Я выкурил сигарету, и меня отпустило, дрожь прошла, я снова спокойно владел собой. После совещания «Лето» достал большую коробку блоков сигарет, которая немедленно стала коробкой из-под блоков сигарет. Я спустился вниз собирать вещи, но тут «Лето» сказал, что я остаюсь в Иловайске, стало вдруг обидно. В Шахтерск отрезали пол нашей роты, чтобы заткнуть прорыв набирали «с бору по сосенке», еще во время совещания «Гиви» резонно говорил «Лету», что оставлять в Иловайске отряд в 80 (примерно) человек — это безумие, на что «Лето» столь же резонно говорил «Гиви», что это приказ «Первого», и ему виднее, что и где оставлять, в итоге взвод «Абрама» и «Мебельщика» под командованием «Лета» ушли в Шахтерск, последние машины ушли глубокой ночью, мы проводили их, еще не зная, что скоро будет у нас.

Тут, думаю, будет уместным написать пару слов о моих отношениях с «Гиви». По уходе «Лета» с двумя взводами «Гиви» стал командиром нашей роты и попутно командиром двух «Нон». Штаб он выбрал себе в центре города в одной многоэтажке, по виду что-то вроде студенческой общаги. Там каждый вечер проходили совещания с комвзводами. Отношения наши сразу установились вполне рабочие, я все также выполнял бумажную работу по роте и в командование этой самой ротой особенно не лез. Как мне кажется сейчас, после прошедшего времени и полученной информации, «Гиви» в отношении ко мне почувствовал, что за мной есть вполне влиятельные люди в Штабе, и ссориться со мной по пустякам (да и не только) не нужно, и мы не ссорились. Что я могу сказать о «Гиви» как командире? Он запомнился мне, как лично чрезвычайно отважный и храбрый человек (потом мне приходилось от ополченцев, знавших его в 2015-и году, слышать о совсем другом «Гиви», возможно, но я буду писать о том что, видел тогда). В начале августа к нам перекинули группу разведчиков под командованием Илоны Боневич, позывной «Боня», с ними, не забыв взять «Ноны», «Гиви» по ночам регулярно кошмарил укров то тут, то там. В идеале другого для «Гиви» и не нужно бы было: человек тридцать личного состава (что бы до каждого можно было докричаться…) и пара самоходок. Проблема была в том, что человек должен был командовать более чем сотней бойцов и оборонять город. А вот это для «Гиви» как командира было явно не по силам. Закончилось это тем, что битва за Иловайск со стороны Ополчения выглядела множеством разрозненных, не имеющих связи друг с другом групп, хаотично действующих в отрыве от соседей и не знающих ни обстановки, ни своего маневра. Это была общая беда Ополчения, про это я уже писал, вспоминая бои за Николаевку и причины и обстоятельства ранения командира нашей роты «Мачете».