Елена Семёнова - На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Не тихо матерясь, вспоминая добрым словом «Коржа» добрались до какого-то кишлака. На наше счастье местные ополченцы, напуганные стрельбой из глушителя автомобиля, направили нас к местному диагностику. С молотком и отверткой, сами бы мы мало что смогли сделать с инжекторным двигателем. Минут за пять до нашего въезда в эту деревню, она была обстреляна артиллерией, если не запамятовал, 120 калибром миномета. Ещё дымились воронки и развалины строений.

Тем не менее, мастер быстро нашёл неисправность с помощью ноутбука (накрылся один из датчиков воздуха), закоротил схему, отцепил воздушный патрубок и наша тарантайка бодро завелась. Остальная часть пути прошла в общем-то спокойно. Мы ехали уже по ДНР, но у нас был пароль для передвижения по дорогам и наши удостоверения спокойно воспринимались местными ополченцами.

Суть нашего задания состояло в том, что надо было обменяться тем, чего было много у нас и забрать то, чего было много у наших коллег. Усугублялось это тем, что постепенно набирал процесс наведения учёта оружия и боеприпасов, так как местное население и криминал растаскивал его по схронам. Все что добывалось в боях и на передовой, катастрофически не хватало… Но так как процесс был ещё на этапе становления, то подразделения делились понемногу. Дебальцево было ещё не взято и нам по зарез нужны были некоторые ништяки. За пару дней до этого наши ребята увезли коллегам под Безымянное нужное им оборудование для стрельбы по укропам. Оставалось только забрать обменяное.

Почти в сумерках добрались до пункта назначения в хозяйство Шрама. Ничем от «призраковцев» эти ребята не отличались. Большинство россияне — добровольцы, одетые и укомплектованные с миру по нитке. Замордованные постоянными обстрелами и стычками с противником. Только море в десятке метров от расположения, да близость русской границы… А так все, как у нас. Приняли нас радушно, накормили, быстренько загрузили. С нами сел ещё один наш боец с бригады «Призрак» ждавший здесь нашего приезда. Было уже темно, и, если честно, возвращаться в сумерках по мало знакомой дороге не хотелось, но Джонни начал тошнить, что хочет вернуться, да и другие ребята поддержали. Угнетало то, что мы на незнакомых позициях, да и под Дебальцево наш груз уже ждали. Я отзвонился на базу, доложил о выдвижении.

Проскочили Новоазовск. Меня, если честно, терзали сомнения в правильности наших действий, о чем я поделился с бойцами. Потом, по прошествии времени. Татарин не раз говорил — «Надо было слушаться Алтая, чуйка у него правильно работает». Наверно, как и у любого человека в возрасте, чуйка у меня срабатывала не раз. Но в ту ночь нам это не помогло. Проехав пару блокпостов, мы тормознули на очередном. Я открыл окно, показал пропуск — удостоверение, сказал пароль. Но нас не пропустили, попросили подождать. При этом на блокпосту началась какая-то незаметная движуха. Я понял, что нас блокируют. При этом один из ополченцев с блокпоста, заглянув в салон машины для проверки пассажиров, начал клянчить боеприпасы. Мужики поделились, так как на себе знали проблему нехватки б/к в наших рядах.

Поначалу мы воспринимали все происходящее без напряга. Мол, темно и народ нервничает. Блокпост был однозначно наш. Сбиться мы не могли, так как недалеко отъехали от Новоазовска, а колея была только одна, без развилок. Чтобы не нервировать проверяющих, мы вышли без оружия на улицу. Старший блокпоста сказал, что он созванивается с начальством, чтобы проверить нас. А в это время один из ополченцев, спрятавшись за штатное укрытие, передернув затвор, направил на нас РПК.

Сейчас, по прошествии времени, я могу попутать некоторые моменты происходившего. Получилось так, что нас оттеснили от машины. А один из ополченцев, называвшийся «Адамом» начал стрелять нам одиночными под ноги. Попытки успокоить ни к чему не привели. Осколки асфальта и гравия, отлетая, секли нам одежду, кисти рук. Стрелявший говорил с чеченским акцентом и, держа бутылку пива в руках, периодически отхлебывал из неё, дыша перегаром. Я четыре года провоевал в Чечне, познакомился там как с чеченцами, воевавшими на нашей стороне, так и с бывшими боевиками, и знаю, что поведение такого «воина» никто бы из них не одобрил.

Вскоре подъехало «начальство» на двух машинах. Перед тем, как нас посадить в автомобили, старший с позывным «Батя» сказал нас досмотреть. При этом досмотр был похож на грабеж в переулке.

Забирались такие «опасные вещи», как кошельки, телефоны, часы и прочие вещи. Видать на память или сувениры. При этом, видно, чтобы мы осознавали важность происходившего, все это приправлялось ударами. Мне зарядили прикладом по черепу, еле очки успел поймать. А то бы двигался по приборам.

Позже я узнал, что сотрудники МГБ Новоазовска услышали по рации переговоры о нашем задержании, и один из них, видно, находясь недалеко, подъехал в момент нашей упаковки по машинам. Он заставил ополченцев отвезти нас в Новоазовскую «контору».

Когда нас закрыли в камеру, Джонни — бывший мент, такой же, как и я, пояснил нам, что нас всех сейчас, при допросе будут пи…ть. После чего завалился на матрасы, лежащие на полу и захрапел. Видно решил набраться сил и мужества перед допросом.

Ночь прошла в созвонах, опросах и уточнениях. Нам повезло, что Шрам, приехав, объяснил, откуда мы и что везем? А когда сотрудники МГБ поговорили с нашим «Васей», напряжение в общении прошло. Но самое осознание произошедшего настало, когда мгбшники рассказали нам подробности, доселе нам незнакомые.

В ряды ополчения при начале боевых действий на Донбассе вливались все добровольцы. Оружие давали, не спрашивая характеристик и справок о судимости. Только одни, освобождая населенные пункты, уходили с линией фронта, выдавливая противника с русской земли. А другие, хитро…опые по жизни, оставались. И устанавливали «свою» власть. Крышевали, грабили, занимались контрабандой — возможно, то, чем занимались до войны.

Вот под раздачу такой компании мы и попали. Со слов мгбшни-ков эти бандиты отслеживали нашу машину и планировали её и б/к забрать, а нас расстрелять в каком-нибудь овраге. Сил бороться с хорошо вооруженной бандой не было, так как все силы находились на передовой, поэтому соблюдалось определённое «перемирие». Но после происшествия с нами, должны были получить подкрепление для ликвидации банды. Видимо это было последней каплей…

Татарин с расстройства, через некоторое время уехал домой. Наша бригада вгрызлась в Дебальцево, и со временем новые эмоции и события заслонили все произошедшее с нами. Уже дома, я, перечитав литературу о гражданской войне 1918-20-х годов в России, нашёл полную аналогию с событиями в Новороссии. Тогда, после переворота в столице, возникло много местечковых подразделений — белые, красные, махновцы, германцы, зелёные и просто бандиты без политической окраски. Бились друг с другом, объединялись, добивали слабых и снова враждовали…