Елена Семёнова - Русский Жребий

— Наш отход ведь будет кто-то прикрывать? Как в Предместье?

Сапёр нахмурился:

— Ты прям хочешь, чтобы я тебе весь план действий раскрыл… Ладно, ты парень надёжный, трепаться не станешь. Само собой, отряд прикрытия будет. И командовать им буду я.

— Вы? В таком случае, разрешите мне быть в вашем отряде! — горячо попросил Олег.

— Таруса… — майор развёл руками. — Тебе в госпиталь надо, а не в отряд прикрытия! На тебя же смотреть страшно! Рука, вон, левая распухла вся!

— Ничего, товарищ майор, она мне не помешает убивать гадов правой! — ледяным тоном отозвался Олег.

— Нам, друг мой, важно не столько убить гадов, сколько отвлечь их внимание, подольше удерживать его на себе и, по возможности, уйти затем самим. Это очень серьёзный манёвр.

— Разве в Предместье я плохо исполнял приказы? Плохо прикрывал отход основных сил оттуда? Товарищ майор, я несколько километров пешком да на брюхе прополз, чтобы сюда вернуться — и укры меня не словили! Я здесь каждый камень, каждое дерево знаю! Клянусь, что не подведу вас! Но просто так уйти, не сражаясь, я не могу! — голос Олег дрогнул. — Поймите!

Сапёр опустил руку ему на плечо:

— Ладно, Таруса, Бог с тобой. Я уже сказал, что понимаю тебя слишком хорошо. И поступил бы на твоём месте также… С этой минуты ты поступаешь в моё личное распоряжение. Но учти, никакой самодеятельности! Все мои команды выполнять должно в точности!

— Слушаюсь, товарищ майор!

— Пока иди приведи себя в порядок, получи оружие и отдохни маленько. А к семи вечера придёшь ко мне. Соберётся весь отряд для ознакомления с нашей диспозицией, после чего будем выдвигаться.

— Спасибо вам…

— За это не благодарят, — отозвался Сапёр, ещё раз похлопал Олега по плечу: — Держись, боец, — и ушёл.

От этого разговора на душе стало чуть легче. Впереди был серьёзный бой, оставлявший мало шансов на выживание. А, значит, костлявая, быть может, ещё исправит свой неуместный либерализм, проявленный в Предместье… Да и гадам хвосты накрутить, сколь получится, жаждало исполненное жгучей ненависти сердце. Если бы не отряд прикрытия, то и вовсе бы помешаться можно было.

— Тында-рында! И этот город -

Удивительный — отдаем… [28] — Николай посмотрел на окрашенное последними сиреневыми отблесками угасшего дня небо, передёрнул затвор, проверил ещё раз, всё ли при себе: магазин для АКМ, граната, икона, карманный молитвослов, чётки… Телефоны с собой брать нельзя. А иного скарба никакого и так нет — остался в Предместье. А то бы пришлось здесь бросить — не забивать же транспорт тюками, когда нужно людей вывозить.

Для этой цели поставлено было «в строй» всё, что могло двигаться, всё, на что достало горючего: несколько «отжатых» у свидомых единиц техники, а, в основном — легковушки, легковушки, легковушки… Их много — людям, так или иначе помогавшим ополченцам, тем более, их родственникам оставаться в Городе нельзя. Чистки, устроенные в Предместье, недвусмысленно пояснили им их участь… Эта пёстрая вереница транспорта напомнила ему Крым 1920 года. Только там вместо машин барон Врангель ставил «под парус» любое способное держаться на воде судёнышко, чтобы спасти людей. А среди них — далёких пращуров самого Николая, его деда — Белого Генерала, чья тень вновь являлась ему в редкие мгновения сна последние дни.

Где-то на окраине глухо била артиллерия.

— Вот, как долбанёт она по нашему караван-сараю, когда мы по дороге плестись, как черепахи с таким табором будем, и кирдык, — заметил Дениро, дымя сигаретой. В последнем бою ему рассекло лицо, повредив глаз, и это лишило его возможности остаться в отряде прикрытия, в который он так рвался.

— Ты становишься похож на Каркушу…

— Курган всегда дело говорил, — буркнул одессит. — Слили нас, Колян. Конкретно слили. Сдохнуть у нас ещё, конечно, много шансов будет, а, вот, победить…

— Ты не прав, — покачал головой Николай.

— Да неужели? Может, про хитрый план расскажешь?

— Нет, конечно. Просто не нужно ждать помощи от тех, кто всегда был и будет против нас, и негодовать, что они нам её не оказали.

— А на кого? На Господа Бога?

— Да, если угодно. Пойми, Роберт, слить можно тебя, меня, всех нас. Можно слить этот город, другие города. Но нельзя слить идею. Без малого сто лет назад четыре тысячи преданных, оболганных, едва вооружённых людей зажгли в кубанских степях Белую Лампаду. Их тоже «слили». Политики, а, точнее, политиканы. Но их лампаду они погасить не смогли. Весь этот век она светит! Её пытаются затоптать, а она горит лишь ярче, вдохновляя души новых поколений. Почему так? Потому что их идея была светла, как луч солнца, а его невозможно уничтожить. А если отступить на два тысячелетия назад, то мы увидим восходящего на Голгофу Христа, которого «слили» фарисеи. Но Его учения они «слить» не смогли, потому что оно было Светом. И Свет этот до сих пор озаряет души. Роберт, мы не первые, кого «сливают». Но наша Лампада будет светить столь же ярко, как Лампада наших кубанских предшественников, живя русские души, заставляя их вспомнить самих себя. И в этом будет вне зависимости от исхода борьбы наша духовная победа! Мы дали пример, понимаешь? Как это у Несмелова…

— Ну да, ну да, — криво усмехнулся Дениро, отмахнувшись. — Нас дерут, а мы крепчаем! Так окрепли, что охренеть можно! Какая-то свидомая сволочь жарит из нас шашлыки! Извини, Колян, но я твоего высокого полёта, видимо, никогда не пойму. Вы с капитаном — романтики. Стишки у вас, идеи, белые генералы, несмеловы, то, сё… А я человек земной. И когда меня кидают, я говорю, что меня кинули, а не строю утешительные теории на тему, что, даже если всех нас закопают, в другом измерении мы всё равно победители! Не знаю я вашего другого измерения. И мало мне его призрачной победы. Победа, Колян, это когда я вернусь в свой родной город, и в нём будут висеть русские флаги, и никакая гнида не посмеет обозвать русского человека, а тем более посадить или ударить, и не будет ни ПСов, ни прочих выродков. Вот, это будет победа.

— За неё мы будем сражаться и дальше, — ответил Николай, насторожённо прислушиваясь к нарастающему гулу.

— Если таким же макаром, то недолго осталось. Обратят ещё несколько несчастных городов в руины, и ласково просимо до российской границы! А дальше шарьтесь там с протянутой рукой, если не привлекут за участие в незаконных бандформированиях.