Иван Дынин - Земные громы [Повесть]

— Видите ли, Василий Гаврилович, дело, о котором идет у нас разговор, сложное. И не только в конструкторском плане. Я умышленно не сказал, какую пушку планируется поставить на тяжелые и средние танки. Она практически уже создана. Опытный образец проходит заводские испытания.

— Так чего же мы толчем воду в ступе? — рассердился Грабин. — Ведь пушка уже создана.

— И создана, и нашла поддержку в ГАУ. Сам Кулик за нее голосует обеими руками.

— В чем же тогда дело?

— В самой пушке. Она уже сейчас не отвечает требованиям времени. Тяжелый танк с таким орудием будет напоминать исполина с детским пугачом в руке.

— Ну, это вы зря. Кто же будет ставить на танк заведомо устаревшую систему?

— Сдаюсь, кое-что я преувеличил, — Соркин поднял руки, — но в принципе прав. Для современных танков нужны более мощные орудия, скорострельные, с надежной автоматикой. Так думаю не я один, так считают многие в нашем управлении. И многие говорят о вашей пушке. Нужно только сделать танковый вариант. Слово за вами, Василий Гаврилович.

— И опять вы не то говорите, — Грабин в сердцах переломил ветку, которую держал в руках. — Я ничего не могу делать. Денег нашему КБ никто не даст, пока не будет официального разрешения работать над танковой пушкой. А разрешения мы не получим, потому что такая пушка уже есть.

— Ну а если будет разрешение и будут деньги?

— Тогда начнем работу.

Ударили по рукам, еще раз оговорив, какие тактико-технические данные должна будет приобрести Ф-22 в танковом варианте. И Соркин, специально приезжавший в санаторий для разговора с Грабиным, сразу же выехал в Москву.

Не закончил лечения и Василий Гаврилович. Лечащий врач сразу заметил, что к процедурам он охладел, все чаще забывал приходить на прием, сразу же после завтрака уединялся и проводил время в раздумьях. И когда Грабин на несколько дней раньше решил уехать домой, доктор не стал противиться. Он понимал, что его пациенту необходимо иное лекарство.

Вернувшись на завод, Грабин никому не сказал о встрече с Соркиным. Слишком все было условно и неопределенно. Но забыть о сочинском разговоре Василий Гаврилович не мог. Уж очень полно отвечала Ф-22 всем требованиям, предъявляемым к танковому орудию. Будто специально делалась для этой цели. Приходилось только сожалеть, что сам не подумал об этом и не предложил пушку танкистам раньше. А теперь, возможно, время упущено.

И вдруг Соркин сам появился на заводе. Уже по тому, как он вошел в кабинет, как поздоровался, как положил на стол папку с бумагами, Грабин понял, что приехал он с доброй вестью.

— Ну что? — спросил он, скрывая волнение, а у самого от ожидания замерло сердце.

— Главное артиллерийское управление, — торжественно сообщил тот, — предлагает вашему конструкторскому бюро спроектировать семидесятишестимиллиметровую танковую пушку. Вот документы.

Грабин буквально выхватил из рук Соркина отпечатанные на машинке листы и, позабыв о собеседнике, начал с жадностью вчитываться в скупые цифры тактико-технических требований. Он должен был определить, сумеет ли их конструкторское бюро справиться с заданием, какие необходимо внести изменения в конструкцию орудия, кому и какой участок работы можно поручить. Но чем больше он углублялся в материалы задания, тем острее чувствовал, как вместе с радостью приходят и неуверенность и разочарование.

Во время долгих раздумий над проблемами танкового вооружения Грабин пришел к твердому выводу, что пушку надо делать в строгом соответствии с типом танка, для которого она предназначена. При стрельбе она не только должна легко пробивать броню однотипной машины, но и иметь солидный запас мощности. Ведь противник не будет сидеть на месте, он станет совершенствовать защитные возможности своей боевой техники, и этого нельзя не предвидеть.

Но в тактико-технических требованиях не было даже определено, для тяжелого, среднего или легкого танка предназначено заказываемое Главным артиллерийским управлением орудие. Недоумение вызывали и некоторые цифры, обозначенные в задании. Требовалось, к примеру, чтобы на расстоянии прямого выстрела снаряд танковой пушки пробивал 45-миллиметровую броню. А в зарубежных странах уже имелись на вооружении танки с броней в 50 миллиметров. Таким образом, орудие, еще не родившись, могло попасть в разряд неперспективных. И работа над такой системой не радовала бы никого из конструкторов.

— Дайте мне подумать, — обратился к Соркину Василий Гаврилович, оторвавшись от бумаг.

— Конечно, конечно, — торопливо согласился тот. — Я зайду к вечеру.

— Мне нужно несколько дней, — твердо заявил Грабин и добавил: — По крайней мере, дня три.

Сразу же после этой встречи Грабин пригласил к себе Муравьева. Петр Федорович слушал его внимательно, не задавая вопросов, но Василий Гаврилович видел, с какой серьезностью конструктор анализирует каждую названную цифру. Муравьев, конечно, понял, что Грабин не просто советуется с ним, а хочет поручить ему компоновку новой пушки. Задача сложная. Она потребует полной отдачи сил и способностей.

— Дайте мне подумать, — попросил Петр Федорович.

Думать пришлось не одному Муравьеву. Грабин успел поговорить со всеми сотрудниками конструкторского бюро. Каждому объяснил его задачу, выслушал, какие у кого есть сомнения и предложения. Только после такой подготовки он собрал техническое совещание. Надо было принять коллективное решение.

Как и ожидал Грабин, конструкторы дружно согласились приступить к созданию танкового орудия на базе пушки Ф-22. Для того чтобы ускорить работу, решено было создать специальную группу, включив в нее кроме конструкторов технологов, слесарей и других специалистов. Руководителем этой группы стал Петр Федорович Муравьев. На этом же совещании были определены сроки проектирования и изготовления основных узлов, назначены исполнители. Только после технического совещания Грабин пригласил к себе Соркина.

— Сообщите в ГАУ, что наше конструкторское бюро приступило к работе над танковой пушкой.

Сроки поджимали. Вопрос стоял так: или КБ успеет сделать опытный образец в считанные недели, или время будет упущено, соперники закончат доводку своего орудия, и работа потеряет смысл.

Успокаивало то, что Ф-22 не нуждалась в особой переделке. Ствол, затвор, накатник и люльку можно было оставить в прежнем виде. Зато требовалось заново создать тормоз отката, предстояло позаботиться и о том, чтобы пушка могла стрелять при переменных углах возвышения и склонения, чтобы она позволяла вести огонь с места и с ходу, чтобы экипажу были обеспечены удобства при заряжании, а также имелся хороший и надежный гильзоулавливатель… И этих «чтобы» набиралось очень много.