Николай Луговой - Побратимы

Из-за Баран-Горы, Коль-Баира и Базар-Обы выползают восемь танков. Маневрируя меж камней и воронок, они на ходу бьют из пушек и пулеметов. Следом за танками бегут автоматчики. Рассыпавшись по яйле, они движутся к Колан-Баиру и к высоте «884».

Перед козырьком Колан-Баира лежат поперечные камни. В них упираются вражеские танки. Бронированные чудовища теряют строй, ищут проходы, разворачиваются. Пехота сбавляет шаг.

— По пехоте огонь! — слышна зычная команда Николая Сороки.

Колан-Баир отвечает дружной стрельбой.

Стреляют и каратели. Их огонь тоже сильный, массированный. Две группировки стрелков, сотни по три-четыре в каждой, поднимаются в атаку. Покинув танки, они преодолели каменные гряды и теперь рвутся к горному хребту, к окопам.

А над окопами партизан летят команды: огонь! огонь!

Вот Михаил Капшук, всему лесу известный пулеметчик, весь сотрясаясь, бьет длинной пулеметной очередью.

В соседнем окопе рокочет пулемет словака Цирила Зоранчика. Гранатометчики тоже участили удары, и гранатные разрывы сливаются в сплошной гул.

Группа танков движется на высоту «884», где находятся партизаны 18-го отряда. Их окопы на безлесной вершине, ничем не прикрыты.

Танки уже у окопов. Перед ними рвутся гранаты. Но машины лишь ускоряют ход. Передний, танк уже на линии окопов… Другой тоже утюжит окоп. А вот и третий… Еще миг — и танки в тылу у партизан, рванулись к опушкам леса, бьют по деревьям, по густолесью. А на окопы надвигается пехота врага, горные стрелка.

До окопов остается полсотни метров…

Еще меньше…

Но вот:

— По пе-е-хоте! Ого-о-нь! — летит над окопами команда Ваднева, и линия обороны взрывается шквалом огня: бьют пулеметы, автоматы, гранаты. Цепи наступающих качнулись. Передние падают. Но на смену им наплывает новая вражья масса. Она ревет, стреляет. Нет, кажется, не сдержать ее напора! Не отразить. Но вот в рядах вражеских стрелков вспыхивают з взрывы. Это Федоренко перенес сюда огонь партизанских пушек и «катюш». А из шамулинской долины дружный уничтожающий огонь ведут партизаны Саковича.

Из окопов поднимаются Ваднев и Клемпарский… Встают во весь рост. Два года они шли впереди, поднимая группу за группой на борьбу. Не приказом, а примером ведут командиры новичков в атаку.

— За-а мно-о-о-й! В ата-а-ку-у!

И почти в один голос сильно, решительно:

— Коммуни-и-сты! Впере-е-д! Комсо-мо-льцы!

В следующие секунды из окопов выскакивают Иван Щербина, секретарь партбюро, Иван Медведев, начштаба, за ними десятки других партизан: высокие и низкорослые, старики и почти подростки.

— Ур-р-а-а! За Ро-о-о-ди-ну!

Партизаны выбегают из леса, поднимаются из окопов, вырастают из-за снежных сугробов.

Вот уже схлестнулись врукопашную.

Каратели напирают. Но партизанский натиск сильнее, и фашисты в сутолоке пятятся.

По команде: «Отход!», партизаны возвращаются к окопам. Вялый шаг. Многие шатаются. Других ведут под руки. Командир и комиссар в гуще бойцов. Клемпарский держится за голову. С пальцев руки стекает кровь.

— Вам помочь, товарищ комиссар? Давайте понесем.

— Не надо. Сам…

В окопе командного пункта 18-го отряда медсестра Наташа Гришанкова накладывает повязку Клемпарскому. Ваднев тоже ранен, дважды. Им занимается медсестра Вера Кудряшева. А он командует:

— Начштаба! А, начштаба! Доложи о потерях.

Результат боя еще не совсем ясен. Но на глаз можно определить: не меньше полутора сот фашистов лежит на высоте. Разбита пушка. Бронетранспортер.

— А партизанские потери не установлены, — заканчивает доклад Иван Медведев. При этом он переглядывается с комиссаром: говорить ли, дескать, раненому о своих потерях? Они ведь тоже немалы.

Комиссар молчит. А Ваднев, с неохотой подчиняясь медсестре, все толкует о деле:

— Николай Антонович! Слышишь? — натужно кричит он, пересиливая грохот боя. — Надо бы разузнать: кто особенно отличился? А?

Комиссар согласно кивает головой: ладно, дескать, сделаю, угомонись, наконец, дай перевязать себя.

Шум канонады снова нарастает. Взрывы заметно учащаются. Налетают самолеты. Немцы вновь перекинули огневой удар на передний край. Наблюдатели доносят:

— Новая группа танков — шесть штук. Поднялась из Салгирскои долины. Скрылась за горой Коль-Баир.

Бронетранспортерами подвозят пехотные подкрепления. К «Маяку» под Коль-Баир, к Базар-Обе и под Баран-Гору.

Готовится новая, еще более жестокая атака.

А за Суатом, где бьется 3-й отряд Ивана Дегтярева, как раз в эту пору разыгралась тяжелая драма.

Ни обороняться на этом рубеже, ни маневрировать нельзя. Самая же опасная слабина Засуатья — уязвимость с тыла. Стоит противнику один из своих отрядов хоть на километр-два продвинуть от Хаджи-Хобы вверх по Суату, и партизаны Засуатья в кольце. Этим и воспользовались сейчас фашисты.

Десятью танками они наносят удар прямо в лоб дегтяревской обороне. Пехоту же пускают совсем с другого направления — от Баксана по Суатской долине. Наступление фашисты прикрывают огнем двенадцати батарей и пятнадцати-двадцати самолетов.

Партизаны воюют с танками, а немецкая пехота совсем близко.

Приходит весточка от комиссара Бабичева:

— «Начальнику политотдела ЦОГ. Николай Дмитриевич! Дела наши хлопотные. Завтра будем в кольце. Оно-то не страшно. Бригадой, когда захотим, пробьемся. А что будет с гражданским населением? Надо бы ночью встретиться. И. Бабичев…»

…Ночь. Где-то в Салгирской долине изредка грохочут тяжелые пушки, в лесу рвутся снаряды. Время от времени налетают самолеты, высматривая костры. Но, несмотря ни на что, партизаны отдыхают.

А в Яман-Ташских землянках, где размещается штаб Центральной оперативной группы, не спят. В одной из них собрались обкомовцы: Ямпольский, Степанов, Колодяжный, автор этих строк. Здесь и начальник штаба Центральной оперативной группы подполковник Савченко.

Тусклый свет коптилки скупо освещает лица партизан. Все озабочены не на шутку. Ямпольский взглянул на часы:

— Начнем, товарищи. Через час соберется штаб и командиры бригад, комиссары. Надо успеть.

Говорит он тихо, спокойнее обычного. Подчеркнуто неторопливые движения, строгость лица, сосредоточенность взгляда — все обнаруживает внутреннюю собранность человека думающего, ищущего, готового нести всю полноту ответственности за принятые решения.

— Подпольному обкому, — продолжает Петр Романович, — надо принять принципиально важное решение о характере нашей тактики в завязавшихся боях с карателями. В тугой узел связались две проблемы — военная и морально-политическая; тактика партизанского оборонительного боя и наш долг по отношению к гражданскому населению, которое пришло под защиту партизан, вверило нам свою судьбу. На наше заседание мы пригласили начальника штаба подполковника Савченко. Вам слово, Василий Евдокимович.