Владимир Кошелев - Штурм дворца Амина: версия военного разведчика

— Товарищ премьер-министр, мы знаем, что второй этап Апрельской революции провозгласил обширную программу экономических и социальных мер, направленных на повышение благосостояния народа. Что, по вашему, самое неотложное в этом ряду?

_Бабрак Кармаль заговорил о близкой посевной, о необходимости засеять все без исключения земли, в том числе и пустующие, брошенные феодалами. Не поддаваясь на шантаж и угрозы врага, желающего удушить республику голодом. Пахать, сеять…» [7] Проханов А.А. Дерево в центре Кабула. Роман. — «Роман газета», 1982, № 15. С. 3–5.

Здесь позволим себе ещё раз сослаться на мнение Дмитрия Ольшанского, вполне справедливо утверждавшего, что «политработники частей ограниченного контингента наших войск, комплектуя библиотечки для солдат, всеми правдами и неправдами старались уклониться от навязывавшейся «сверху» так называемой «афганской литературы» [8] Речь идёт, в частности, о романе А.А. Проханова «Дерево в центре Кабула». .

Уж слишком очевидно было, насколько это «не про то…» [9] Ольшанский Д. Указ. соч. С. 14. . Действительно, слишком «не про то» был роман А.А. Проханова, выходивший многомиллионными тиражами. Но у издателей был свой резон: эта «художественно-документальная» проза длительное время служила подтверждением официальной версии советского руководства относительно осуществлённого 27 декабря 1979 года в Афганистане государственного переворота. Этой партийно-государственной версии верило большинство советских людей. Верило в силу, как минимум, трёх весомых обстоятельств.

Во-первых, отсутствия информации иного рода. Во-вторых, в силу того, что ко времени начала афганской кампании в СССР действительно выросла «новая историческая общность людей», воспитанная на жёстких идеологических стереотипах периода холодной войны и стратегического противоборства двух мировых систем. В-третьих, потому что в то время инакомыслие воспринималось властями, как приверженность «чуждой буржуазной идеологии», как «тлетворное влияние Запада», со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В последующем многие из этих власть имущих, «перестроившись» в новых политических реалиях, «пламенно воспылав» к идеям противоположного рода, стали заявлять простым солдатам и офицерам той «неправильной» войны: «Мы вас туда не посылали!» Эта хрестоматийная фраза-лозунг отечественной бюрократии стала со временем притчей «во языцех». Что же касается ранее упомянутого нами автора «Дерева в центре Кабула», то он ещё раз сумел доказать свою особую чуткость к быстро меняющейся политической конъюнктуре. В данном случае речь идёт о вышедшем в 2002 году новом романе А.А. Проханова «Дворец». На его страницах любезный Александр Андреевич с точностью до наоборот описал интересующие нас события. Если это не отречение от своего «Дерева…», от своего прошлого, то что же это такое?

Тут, как говорится, трудно что-то добавить или убавить.

В изданной Министерством обороны СССР в 1991 году книге «Война в Афганистане» [10] Указ. соч. М.: «Воениздат», 1991. имеется следующее суждение коллектива военных учёных: «Вокруг штурма дворца имеется много неясного и непонятного. Трудно дать ответы на многие вопросы. Вероятно, непосредственные участники этих событий не могут пока что-либо сказать…» [11] «Война в Афганистане». — М., 1991. С. 228. В подтверждение данного утверждения здесь приводятся слова офицера спецназа А.А. Петунина, вспоминавшего: «От несчастного лейтенанта с полным параличом рук и ног, после того, как ему на пятый день ещё неизвестной никому войны осколком перебило позвоночник у самой шеи, особист требовал клятвенное заверение, что он никогда никому ни о чём не расскажет. Пытался даже взять расписку. Только вот нечем было лейтенанту расписаться…» [12] Там же. — С. 228.

Заметим, что данное замечание весьма чётко характеризует обстановку «совершенной секретности», существовавшую тогда вокруг ввода советских войск в Афганистан, а также всего начального периода их пребывания в ДРА. Всё это ещё в большей мере нужно отнести к вопросам штурма дворца Тажд-Бек советским спецназом и физической ликвидации генерального секретаря ЦК НДПА, председателя Революционного совета и премьер-министра ДРА «товарища» Хафизуллы Амина, узурпировавшего власть в стране и пришедшего к ней путём убийства своего соратника по партии Нур Мохаммада Тараки.

Здесь же обратим внимание читателя на то обстоятельство, что подготовил книгу «Война в Афганистане» к изданию не простой коллектив авторов, а группа официальных военных историков, кадровых офицеров, обременённых учёными степенями и званиями. Однако, как следует из приведённого ранее текста, эти старшие офицеры Министерства обороны СССР даже в 1991 году не имели, и это очевидно, доступа к закрытой информации, связанной со штурмом дворца Х. Амина. Конечно, данный недостаток вполне можно было бы компенсировать привлечением хотя бы свидетельств очевидцев и участников данных событий. Но, увы, авторы этого не делают. Почему?.. Думается, что причины подобной позиции и без особых пояснений понятны.

Среди прочих публикаций, представляющих для нас интерес, следует выделить книгу журналистов Давида Гая и Владимира Снегирёва «Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны». Как и предыдущее издание, она вышла в свет в 1991 году, а подготовило её к печати совместное советско-финское предприятие «ИКПА» [13] Указ. соч. — М.: СП «ИКПА», 1991. . Относительно кабульских событий 27 декабря 1979 года авторы пишут: «Да, повторяем, самые большие трудности ждали нас именно при расследовании фактов штурма дворца, гибели Амина и его близких. В конце концов нам удалось лишь приоткрыть тайну, воспользовавшись скупыми западными публикациями, а также рассказами непосредственных участников тех событий. Правда, в рассказах этих немало недомолвок. Но тут уж ничего не поделаешь… Только время способно стать тем ключом, который откроет дверь к истине…» [14] Там же. С. 60. С последним утверждением Д. Гая и В. Снегирёва трудно не согласиться. Однако совершенно не так дело обстоит с освещением этими авторами хода самих интересующих нас событий.

Конечно, здесь можно ссылаться на совершенную неизученность вопроса, его сверхсекретность. И это было бы вполне справедливо. Но главная проблема, которая обнаруживается по ходу чтения «Вторжения…», состоит даже не в тех фактических ошибках и неточностях, если не сказать, фантазиях Д. Гая и В. Снегирёва, а избранном ими обличительно-пафосном тоне изложения. И если, рассуждая о прохановском «Дереве в центре Кабула», мы приходили к выводу о недопустимости перегибов в одну сторону, то в случае с «Вторжением…» должны заметить и о неуместности перекосов противоположного свойства. Впрочем, в ходе дальнейшего повествования этой книге будет уделено предметное внимание.