Владимир Кошелев - Штурм дворца Амина: версия военного разведчика

В целях конспирации полковник В.В. Колесник действовал тогда под видом, как пишет об этом сам Василий Васильевич, начальника штаба «мусульманского» батальона «майора Колесова», подполковник О.У. Швец — начальника разведки, генерал-майор Ю.И. Дроздов — зампотеха «мусба-та». Других комитетчиков также залегендировали под офицеров батальона [177] Колесник В.В. Указ. альбом «Спецназ ГРУ». — С. 103–104. . Впрочем, генерал-майор А.А. Ляховский и вслед за ним Ю.И. Дроздов сообщали о несколько другом распределении «ролей»: полковник В.В. Колесник — заместитель командира «мусульманского» батальона по боевой подготовке «майор Колесов», подполковник О.У. Швец — офицер особого отдела КГБ при 154-ом ооСпН «майор Швецов», генерал-майор Ю.И. Дроздов — «зампотех» «мусбата» «капитан Лебедев» [178] Ляховский А.А. Трагедия и доблесть Афгана. — М.: ГПИ «Искона», 1995. С. 132–133, 137; Дроздов Ю.И. Как штурмовали дворец Амина. — В книге: «Батя. Легенда спецназа ГРУ». — С. 111. .

С главным охранником Х. Амина были согласованы вопросы взаимодействия и связи, а также расположение оборонительных позиций, занимаемых «мусульманским» батальоном и порядок выхода на них. После чего провели рекогносцировку маршрутов выдвижения подразделений «мусбата» и приступили к практической отработке данных задач. На одном из участков, где проходил арык, совместно с афганцами построили из бетонных плит мостик. Занимались подобными вопросами порядка двух суток. Тогда же подразделениям «мусбата» были определены задачи по срокам выдвижения на оборонительные позиции, участкам и секторам ведения огня на случай нападения моджахедов, которых тогда в обиходе именовали «ихванами».

Параллельно с этим решались вопросы размещения и устройства быта «мусульман»-спецназовцев в недостроенной казарме танкового батальона афганской бригады гвардии (охраны). Окна без стёкол завесили плащ-палатками, установили печки-«буржуйки», сделали запасы топлива, установли двухъярусные кровати. Дополнительно получили у афганских тыловиков верблюжьи одеяла: зима в том году, как об этом ранее сообщалось, была крайне суровой. Обеспечение продуктами питания проходило за счёт закупок на кабульских базарах. К приготовлению горячей пищи в условиях высокогорья поварам «мусбата» также приходилось приспосабливаться.

Одновременно полным ходом шли и занятия по боевой подготовке. В частности на виду у афганцев бойцы «Зенита» и «Грома» отрабатывали нормативы по посадке и высадке на ходу их десантных отделений БТР и БМП. Проводились боевые стрельбы и учебно-боевые выходы подразделений «мусульманского» батальона для занятия установленных им участков обороны Тадж-Бека. Всё это проходило демонстрационно, чтобы заранее приучить афганские силы охраны Х. Амина к подобного рода беспокойным действиям со стороны советского «мусбата» и не вызвать у них каких-либо опасений. Днём и ночью по установленному графику прогревались двигатели боевых машин, чтоб таким образом обеспечить повышенную боевую готовность техники. Ночью в небо взлетали осветительные ракеты, обеспечивавшие подсветку местности, объявлялись учебно-боевые тревоги.

Такая рьяная деятельность командования и личного состава «мусульманского» батальона поначалу вызвала серьёзные опасения со стороны майора Джандада и его заместителей: территорию «мусбата» освещали прожекторами зенитного полка, для выяснения причин «кипучей активности» сюда являлся сам комбриг Комбату Х.Т. Холбаеву и «майору Колесову» приходилось давать ему соответствующие объяснения, обещать, что постараются меньше тревожить Х. Амина шумом работающих на холостом ходу двигателей. Но не размораживать же моторы боевых машин и автомобильной техники?..

Такие действия проходили 25-го, 26-го и в первой половине 27 декабря. Постепенно афганцы успокоились и перестали экстренно реагировать на подобное поведение офицеров и бойцов «мусбата». Чего, собственно говоря, и добивалось руководство «Шторма» и командование 154-го ооСпН. После размещения «мусульманского» батальона и мало-мальского обустройства быта для укрепления «боевого содружества» решили организовать званый ужин, на который пригласили около пятнадцати офицеров афганской бригады гвардии (охраны) во главе с командиром и замполитом соединения. Продукты закупили на рынке, а со спиртным и русскими деликатесами выручили комитетчики. Они привезли из своего представительства ящик «посольской» водки, коньяк, икру, рыбу, так что стол получился праздничным.

В ходе этого застолья провозглашали тосты за нерушимую советско-афганскую дружбу, за «Великую Саурскую (Апрельскую) революцию», процветание СССР и ДРА, боевое содружество и так далее. Гостям спиртное наливали щедро, сами старались пить мало: советские повара, заранее проинструктированные на этот случай, наполняли рюмки своих офицеров в основном водой. В разгар застолья замполит афганской бригады охраны разоткровенничался, как он по приказу Х. Амина со своими подельниками принимал участие в удушении «первого президента ДРА» Н.М. Тараки. Комбриг Джандад быстро осадил своего не в меру разговорчивого заместителя, которого тут же увезли для протрезвления. Однако информация об этом была незамедлительно передана по линии ГРУ Генштаба и КГБ СССР

В то же время офицеры КГБ, подключённые к проведению «Шторма», настойчиво проводили разведку «объекта № 1». Как вспоминал об этом генерал-майор госбезопасности Ю.И. Дроздов: «Вечером 25 декабря 1979 года я провёл совещание с командирами своих разведывательнодиверсионных групп о результатах разведки объектов и мерах по овладению ими. В основном все были готовы. Не доставало плана дворца. Ослабить оборону дворца сотрудники 9-го управления отказались по соображениям конспирации, но смогли 26 декабря провести во дворец разведчиков-диверсантов, которые всё внимательно осмотрели и составили поэтажный план дворца.

Офицеры «Грома» и «Зенита» провели разведку огневых точек, расположенных на ближайших высотах. Все эти дни велось круглосуточное визуальное наблюдение за дворцом Тадж-Бек. Разведчики ночью приближались как можно ближе к объекту, оставались там на весь день. За двое суток изорвали меховой костюм в клочья, ползая по камням. Он нам потом целый год не давал покоя — не могли списать. Всё было готово. За объектом внутри и снаружи продолжалось непрерывное агентурное наблюдение» [179] Дроздов Ю.И. «Шторм-333». — «Вымпел», 1999, № 3. С. 34. .

Обратим здесь внимание на слова генерала Дроздова, что наблюдение за Тадж-Беком велось не только снаружи, но и изнутри. Очевидно, этому моменту следует уделить несколько большее внимание. В уже упоминавшемся романе Чингиза Абдуллаева «Уйти и не вернуться», изданном в 1986 году ростовским (на Дону) издательством «Проф-Пресс», имеется следующая информация: «Ещё за два месяца до вторжения, Управление «С», занимающееся нелегалами, приняло решение о командировке своего агента в Кабул. Этим агентом был азербайджанец, специалист по Афганистану, прекрасно владеющий языками, подполковник Михаил Талыбов. Он работал в Афганистане ещё при прежнем режиме и хорошо знал Кабул. С помощью советников из посольства СССР он как местный житель из Кандагара был устроен на должность повара в президентском дворце самого Амина. Нарыв назрел. В решающий момент Талыбов должен был отравить Амина. Позднее предатель О. Гордиевский, работавший резидентом КГБ в Англии и бежавший на Запад, назовёт в своей книге имя азербайджанца, работавшего шеф-поваром во дворце Амина. Но, как обычно, соврёт, ибо Михаил Талебов, как пишет О. Гордиевский, просто не может быть азербайджанцем. Это подполковник Михаил Талыбов, чьё имя мы впервые пишем правильно. Как и всякий восточный деспот, Х. Амин был очень осторожен, часто проверяя подаваемую ему еду и напитки. Постепенно другие повара убирались из кухни и вскоре любимцем Амина стал Талыбов [180] Абдуллаев Чингиз. Указ. соч. — С. 51–52. .