Владимир Бээкман - И сто смертей

Он вернул бинокль, подтянул приклад к плечу и стал целиться. Теперь, когда расположение немца известно, можно было и простым глазом угадать их фигуры.

Курбанов вопросительно посмотрел на сержанта.

— Погоди, Атабай, — сказал Курнимяэ, — они еще подойдут. Пусть идут. Целься. Я скажу, когда будем стрелять.

Русский язык Курнимяэ был ужасным, но Курбанов, казалось, прекрасно понимал рубленые фразы сержанта. Своеобразным, плавным, охотничьим движением он приложился к своему карабину и повел ствол к цели. Его черные блестящие глаза ни разу не моргнули. Другие бойцы тоже изготовились на краю выемки к стрельбе, но Курнимяэ бросил им:

— Не стрелять! Я скажу, когда надо.

Яан твердо уперся локтями в землю и следил в бинокль за немецкими разведчиками. Солнце жгло спину, у земли не было и малейшего дуновения ветерка, и он почувствовал, как выступившие на лбу капельки пота превращались в градины. Он вынужден был на мгновение отложить бинокль и вытереть рукавом лоб, не то ручейки пота сбежали бы на брови и залили бы окуляры.

Разрывы мин на поле прекратились. Где-то справа шла вялая перестрелка. Немецкие разведчики с засученными рукавами, с автоматами на груди, сновали по опушке леса. Теперь они уже были уверены в своей безнаказанности и не старались особенно укрываться. Видимо, немцы решили, что, вырвавшись из клещей, противник сломя голову бежал.

— Что они собираются делать? — спросил Курнимяэ, не поднимая головы от пулемета. Это был больше вопрос самому себе и в то же время желание, услышав свой голос, снять напряжение.

— Наверное, сейчас пойдут, — шепотом, будто немцы могли услышать его, ответил Яан.

И в самом деле, разведчики тут же начали движение двумя колоннами. Одна группа направилась с севера, другая — с юга в обход к деревне, которая оставалась за спиной залегших бойцов. Немцы продвигались вперед быстро, и по этой скорости, а также умению, с которым они использовали для укрытия на местности малейшую складку, можно было заключить, что это опытные солдаты.

Отряд, шедший в обход с северной стороны, должен был пройти далеко от основания картофельного бурта, зато другая группа шла почти прямо на них. Курнимяэ, натянутый как пружина, следил за приближением разведчиков.

— Атабай, — позвал он тихо.

Курбанов повернул голову. Сержант указал в направлении удалявшейся группы, и тот понял. Ствол его карабина нацелился на дальнюю группу.

— Наверное, время… — произнес Яан, когда немцы в бинокль, казалось, были уже на расстоянии вытянутой руки.

— Еще чуток, — хрипло прошептал сержант. — У меня прицел на сто пятьдесят метров. Нам их бояться нечего, пускай идут, дальше придется убегать.

Одновременно с пулеметной очередью грянул выстрел из карабина Курбанова. Подошедших разведчиков будто смело с поля. Яан видел, как первые два упали скошенными, шедшие сзади стремительно бросились наземь. Тут же Курнимяэ прервал очередь, и над полем снова воцарилась тишина. Среди этого тревожного безмолвия неуместно громко, будто из пушки, грохнул второй выстрел из карабина Курбанова. Яан перевел бинокль и успел увидеть, как один немецкий разведчик из дальней группы раскинул руки и исчез из глаз. Остальные, пригнувшись, рассыпались и залегли. По ним стреляли из нескольких мест в цепи.

Спустя несколько секунд начали строчить немецкие автоматы. Однако их огонь был случайным, немцы явно не видели цели и палили, скорее чтобы приободрить себя. Случайные пули посвистывали порой где-то над головами, словно птички на ветках, если бы здесь были деревья.

— Стреляйте, стреляйте, — говорил Курнимяэ, — Легче драпать, когда подсумки порожние!

Он лежал неподвижно и следил за происходящим. Вначале немцы ничем себя не выдавали. И с той стороны стрельба прекратилась. Это была дуэль нервов. Обе стороны напрягали зрение, чтобы обнаружить противника и уже затем стрелять наверняка.

Вдруг Курбанов выстрелил еще раз. Видимо, пуля прошла мимо, потому что он огорченно воскликнул:

— Ай, шайтан!

— Атабай! Не стрелять! — крикнул Курнимяэ.

Но уже две длинные автоматные очереди прошли совсем близко. Немцы зорко следили за ними.

Прошло четверть часа или чуть больше. Все оставалось спокойным. Тут Яан заметил в бинокль отползавших к лесу немцев. Он показал на них, и Курнимяэ дал очередь, которая из-за низкого темпа стрельбы «мадсена» непомерно растянулась. Два разведчика прижались к земле и остались лежать неподвижно, у одного не выдержали нервы, он вскочил и бросился бежать к близкому уже спасительному лесу, этого сержант безошибочно поймал на мушку.

— Та-ак, на этот раз повезло, — с чувством удовлетворения произнес Курнимяэ и опустил приклад пулемета.

Однако то, что разведчиков отбросили, казалось, не на шутку взбесило немцев. Тут же в лесу снова захлопали минометы, и мины, вскидывая черные клубы дыма, стали рваться на поле. Сперва огонь велся наугад, но вскоре появился самолет-разведчик с черными крестами, он медленно утюжил взад и вперед небо над цепью и корректировал стрельбу. Немец был высокомерен в своей безнаказанности, треск винтовочных выстрелов по нему, казалось, его не трогал. Зато немецкие мины стали теперь ложиться прямо впереди, сзади и между стрелковыми ячейками. Одновременно с опушки леса застрочил пулемет. Первые очереди прошли высоко и угодили в деревенские избы позади цепи бойцов. У немцев были в ленте трассирующие пули, потому что вскоре запылала соломенная крыша ближнего хлева. Сухую солому будто облили огнем, вот уже затрещали бревна в стене, и по полю потянуло горячим чадом, который смешивался с приторным запахом взрывчатки.

Мины рвались кругом, снова и снова. Курнимяэ стащил с края на дно ямки пулемет, и они вчетвером склонились возле него, ища спасения у земли. Вверху, в раскаленном небе, монотонно, будто комар, гудел разведывательный самолет, два ближних взрыва швырнули им на спины сухую землю, и сердце защемило от недоброго предчувствия, что следующая мина теперь определенно угодит прямо в их яму.

Неожиданно возле леса поднялась яростная стрельба из стрелкового оружия. Ответственность заставила Яана преодолеть чувство опасности, он оторвался от земли и выглянул через край ямы. Немцы цепью вышли из леса на поле.

— Идут! — крикнул он.

Через мгновение Курнимяэ со своим «мадсеном» был уже рядом, винтовки трех остальных бойцов почти одновременно шмякнулись на край ямы. И никому из них уже не было дела до близких разрывов, полыхавшая до небес деревня за спиной разом отодвинулась вдаль и потеряла всякое значение. Справа в цепи уже беспорядочно хлопали винтовки, а затем короткими очередями застрочил и пулемет.

Немецкая цепь настойчиво приближалась. Курнимяэ стрелял со спокойной методичностью, редко и выбирая цели, делая это основательно, чтобы не тратить зря патронов. Курбанов стрелял как-то резко, будто хищная птица клевала свою добычу, и выкрикивал между выстрелами по-туркменски.