Людвиг Ренн - Война

— А какая разница?

— Какая разница? Теперь мы проторчим часа четыре под дождем, когда-могли бы спать!

— Что ж, можно снова разбить палатки.

— Да, куда как весело — в эдакой-то темнотище! А потом залезть под крышу и улечься в грязь!

Мы продолжали стоять, и на нас лило. Вернулся Ламм и стал перед строем.

— Завтра с утра наступаем?

— Мне это не известно.

Опять все умолкли. Дождь все лил и лил.

К полуночи мы наконец двинулись. Дождь прекратился. По небу ветер гнал большие, белые облака; сквозь них иногда проглядывал месяц. Облака шли со стороны моря. Мы миновали несколько деревень. Временами по полям пробегал свет луны. Я все чаще думал о море, к которому мы, может быть, подойдем. Какое оно — море?

Медленно наступал пасмурный рассвет.

Мы маршировали по большой и, казалось, богатой деревне. Выйдя из деревни, свернули направо, на роле со светло-зелеными всходами озимых, и там откопали мелкие укрытия, чтобы лечь поспать.

— Сегодня идем в наступление, — сказал Ламм. — Нужно выделить резерв командиров, чтобы не потерять всех при первой атаке, как это обычно бывает. Из командиров взводов я назначил Тренте. Из твоего взвода может остаться Хауффе.

Подошел Хенель:

— Тут мои люди принесли тебе бутылку красного вина.

— Пусть выпьют сами! — сказал я. У меня совсем не было охоты пить перед наступлением, да еще с утра.

— Не-ет, у них много и так, и они не станут пить, если ты не выпьешь.

— Ну, хорошо, спасибо вам, — сказал я и решил распить ее с Вольфом и Функе. Но у них тоже оказались бутылки. Я налил себе в кружку. Вино было тяжелое — так, по крайней мере, мне показалось. Впереди кружили маленькие французские аэропланы и постреливали сверху из пулеметов — иной раз в нашу сторону. Но мне это не представлялось опасным. Я допил бутылку, положил ранец под голову, укрылся и заснул в моем длинном, узком окопчике.

Проснувшись, я услышал:

— Что ты тут делаешь с лошадью?

— Фельдфебель послал меня сюда, потому как пойдем дальше.

— Пойти-то пойдем, да пойдем в атаку, — засмеялся Вольф.

— Вон оно что? — Он удалился вместе с лошадью командира роты.

Я огляделся. Все укладывали ранцы.

— Господин фельдфебель, через десять минут все должны стоять, — сказал Функе.

Я быстро встал, скинул шинель и уложил свой ранец.

Мы направились к другим ротам батальона. У меня сильно распирало мочевой пузырь. Это от проклятого вина. Но я не хотел выходить из строя перед всем батальоном. Тут же сказали бы: «Гляди, обмочился со страху!»

Кругом части готовились к нападению, никто и не думал маскироваться. Светило солнце.

Слева у дороги в три ряда друг за другом стояло много орудий: короткие толстые и длинные тонкие, а также тяжелые мортиры. Плотная кучка бездействующих людей, в основном солдату обозов, наблюдала за нашими приготовлениями.

Наша рота находилась впереди, слева от нас — первая рота, справа — чужая дивизия.

Ламм собрал нас, командиров взводов.

— Расстановка в роте такая: справа Ренн, слева Лангеноль, позади я с Зандкорном. Направляющий — Ренн. Смотрите туда, вперед! Там, километрах в трех отсюда, сначала поля с озимыми и дальше — лес. В центре леса, видите, пошли другие краски: слева лес почти оливковый, а тут вдруг переходит в тусклый бледно-зеленый. Это и есть наше направление. Через несколько минут начинаем!

Я поставил Бранда и его людей с легким пулеметом впереди, сзади встал сам. Остальные отделения должны были следовать справа и слева позади меня, с командирами в хвосте.

— Становись! — крикнул Ламм.

— Марш!

Справа и слева двинулись; справа — широкими стрелковыми цепочками, у нас — короткими хвостами, дальше слева — неравномерными группами. Слева позади меня шел Ламм со своими посыльными, санитарами и двумя резервными пулеметами на тележке, которую тащил рядовой оружейник. Сзади — взвод Зандкорна, за ним — четвертая рота, станковые пулеметы и минометы.

«Это мощное наступление! — подумал я. — Не меньше трех дивизий». Но такое небывалое скопление людей несколько испугало меня. И почему не стреляет наша артиллерия?

Впереди раздались одиночные ружейные выстрелы. «Видать, нервничают, — подумал я, — раз уже с такого расстояния палят».

Местность стала понижаться. В поперечном направлении протянулась глубокая лощина, и по ней проходила мелкая, совершенно пустая траншея.

Мы поднялись на противоположный склон.

Внезапно выстрелы участились.

Бранд со своими пулеметчиками побежал, и все исчезли наверху.

Я быстро оглянулся.

— Заберем немного вправо, — сказал я Функе и Вольфу, — чтобы не наткнуться на наши пулеметы и не создавать большого скопления.

Они согласно кивнули.

Вокруг хлопали выстрелы.

В четырехстах метрах, а то и меньше я уже видел край леса.

Пулемет Бранда стрелял слева. Я решил проскочить мимо и дальше.

Кругом трещало, гремело, свистело.

Я бросился на землю. Винтовки у меня не было, только пистолет, а какой здесь от него толк? Край леса шел зигзагами. Прямо перед нами он мысом выдавался вперед. Захватить его — значило бы овладеть всей позицией.

Кто-то бросился на землю слева от меня. Это был маленький толстяк Квельмальц.

— Я ранен. Можно мне вернуться?

По лицу его текла кровь.

— Дайте мне ваше ружье и патроны!

Он бросил передо мной на землю патроны.

Я заметил: на расстоянии полушага от левого края лесного мыса временами появлялся слабый дымок. Значит, оттуда стреляли. Я прицелился поточнее. Расстояние было метров триста. И стреляли не выше, как с тридцати сантиметров от земли.

Справа от меня подбежали двое и бросились на землю. Бранд со своим пулеметом был слишком далеко позади.

— Пулеметчики Бранда, вперед! — закричал я.

З-з-з! — пуля просвистела над самым ухом.

«Бред! — пронеслось у меня в голове. — Это им-то говорить вперед? Нет, нужно самому!»

Я вскочил и побежал. «А ведь далеко!» — подумалось мне. На бегу я не замечал, откуда стреляют.

Глянул мельком в сторону. Я был уже на полпути между нашей стрелковой линией и краем леса. «Совсем один, черт подери!» — подумал я и бросился на землю.

Пули, как птицы, посвистывали надо мной со всех сторон. Я не знал, какие из них наши, какие французские. Снова легкий дымок у опушки леса.

Я прицелился. Я был странно спокоен.

Снова зарядил и прицелился — правее на ширину ладони. Расстояние было не больше ста пятидесяти метров.

Щелк! Я дернул затвор. Пусто. Сунул руку в карман. Забыл патроны!

Пуля ударила в землю на расстоянии полушага впереди!

Я откинул голову назад. Стрелять я не мог, оставалось притвориться убитым! Я немного скособочил голову, прижав к земле каску, и увидел перед глазами несколько стебельков зеленой озими. За ними была небольшая впадина, куда мой взгляд не достигал. А еще дальше лежали наши, примерно метрах в пятистах от края леса. Им уже не подойти. Да разве удавалось когда-нибудь взять укрепленную позицию без поддержки артиллерии, да еще на ровной местности?.. Когда наконец стемнеет? Через два часа… И как страшно распирает пузырь! Столько мне не выдержать. Я чуть приподнял зад, хотел освободиться.