Виктор Булкин - Цветы в огне войны

Вдруг она увидела немца, стоявшего на берегу, рядом с ним яростно лаяла собака. Таня смотрела на него взглядом, взывающим о помощи, это была ее последняя надежда на спасение. За считанные секунды до погружения Тани в болото немец, глядя в эти молящие глаза, вытащил из кобуры револьвер и хотел в неё выстрелить, но почему-то в последний момент передумал. Он задрал болотные сапоги, сделал шаг в ее направлении, схватил Таню за шиворот, потянул со всей силы и выкинул на берег, приговаривая: «Русо Швайн!».

Таня еще очень долго вспоминала этот случай и никак не могла понять, как этот немец сжалился и не дал ей погибнуть в болоте. И каждый раз приходила к мысли, что это произошло только по воле божьей.

Таня, вся мокрая, грязная, сжалась в комочек, дрожа от холода и страха. Она задрала голову и посмотрела на своего спасителя. Это был здоровый, высоченный немец в черной немецкой форме СС. Он был хорошо экипирован, на груди автомат. Немец повернулся к девочке, улыбнулся, посмотрел на нее и произнес: «Киндер, киндер!». Возможно, в нем проснулись отцовские чувства, и он решил сохранить жизнь этой слабой, беззащитной русской девочке. Вдалеке послышались голоса немцев, кто-то его позвал, и он быстро ушел. Таня с изумлением смотрела ему вслед – ведь она думала, что он ее убьет, но каким-то чудом она осталась жить.

– Да, девка, будешь, значит, жить еще на свете, – Таня оглянулась и увидела женщину с мальчиком лет десяти. – Я все видела, была неподалеку. Повезло тебе, немец добрый попался, его сердце екнуло, решил не убивать. Помог вытащить тебя. Болото – страшное дело! Как тебя угораздило в него войти? Где твои-то, потеряла что ли?

– Да, я бежала с мамой, но неожиданно немцы отделили меня и погнали в другую сторону. Боюсь, теперь не найду их.

Не успела Таня договорить, как они услышали совсем рядом крики полицаев, которые сгоняли всех людей в одну кучу прикладами, приговаривая: «Шнейлер! Руссиш швайн!».

Таня была в растерянности, она понимала, что потеряла родных. Она решила держаться рядом с этой женщиной и ее сыном. Женщина дала Тане теплые вещи и кусочек хлеба с водой.

Вдруг взгляд Тани привлек Окунь. Он шел вместе с немцами со стороны убежища. Под конвоем они вели отца Александра и его дочь Ольгу. Сердце Тани так и екнуло: «О, Господи! Что же произошло?! Почему их арестовали, за что?».

Отец Александр, несмотря на грубые окрики немцев, был спокоен и, как всегда, одухотворен. Его дочь Ольга шла с поднятой головой, гордая и неприступная. Их подвели к главному немецкому офицеру. Давыдов на вытяжку докладывал, переводчик переводил на немецкий язык:

– Приказ об аресте отца Александра, настоятеля местной церкви, выполнен. Он обвиняется в пособничестве партизанам. Зная все тайные тропы через болото, он перевел партизан на другой берег. В прошлом году во время пасхи он отказался служить мессу за победу немецкой армии. Его дочь, Ольга, также обвиняется в пособничестве партизанам, имеет несколько предупреждений от местной полиции, она заодно со своим отцом.

Комендант побелел от этих слов, нервно взглянул в их сторону, про себя подумав: «Они знают о том, что им грозит расстрел?». Переводчик перевел его фразу: «Вы что, не верите в победу фюрера? В нашу сильную армию?».

Давыдов подошел близко к отцу Александру и с пренебрежением произнес:

– Ну что, доигрался с огнем? Кому ты служишь, Сталину? Мало того, что сам схлопочешь по полной, ты и дочь подставил, красавицу, жаль, никому не досталась!

– Это ты, дьявол, доиграешься, Бог вам судья, а служишь ты изуверам и карателям. За все придется вам ответить, только чуть попозже. А я служу Господу и своему народу, который ждет освобождения и победы и дождется с верой в Бога, – спокойно ответил отец Александр.

Переводчик быстро перевел ответ отца Александра. Немецкий офицер побагровел от такого ответа и дал команду: «Расстрелять!»

Немцы приступили к выполнению приказа, толкая арестованных прикладами к сосне, которая росла поблизости. Немцы приготовились стрелять, но вдруг началось что-то невообразимое. Наперерез солдатам рванулся Васька Окунь и что есть мочи закричал: «Нихт шисен! Не стреляйте! Не стреляйте!». Потом подбежал к коменданту, упал перед ним на колени и стал целовать его сапоги: «Господин комендант, не убивайте девушку Ольгу, она ни в чем не виновата! На нее указали ошибочно, это моя любовь всей моей жизни, я умоляю вас, оставьте ее в живых!».

Комендант брезгливо обратился к переводчику за переводом: «Вас из дас? Что он хочет?».

Окунь тем временем испуганно подбежал к Давыдову:

– Кузьма, помоги, ты же все знаешь про нас, Оля не виновата. Отец Александр один переводил партизан, он заслуживает расстрела. Она совсем не виновата. Скажи свое слово коменданту, я прошу тебя!

– Ты что сопли распустил, дурень? Видите ли, бабу ему жалко стало! Ты людям, какой пример подаешь? Не зли лучше коменданта, он отдаст приказ, и тебя шлепнут, ты этого хочешь?

Переводчик все перевел коменданту, извинился за заминку. Комендант, немного подумав, решил изменить свою команду. Он отдал приказ отойти немецким солдатам, а расстрел произвести местным полицаям, Давыдову и Окуню. Давыдов сначала оторопел и процедил сквозь зубы Ваське:

– Ну что, заступничек, теперь выкручивайся, как хочешь! И меня втянул в это.

Переводчик перевел вновь команду коменданта:

– Исполняйте приказ коменданта немедленно, иначе будете стоять рядом с арестованными!

Давыдов нервно засуетился, взял винтовку не тем концом, затем развернул ее, приготовил на взвод и нацелился на отца Александра. Окунь понял, что ему придется стрелять в Ольгу самому, и стал предлагать Давыдову поменяться местами.

– Молчи, сволочь, убью тебя, гад! Стреляй, если хочешь жить сам! – цыкнул Давыдов на Окуня и крикнул отцу Александру, – Ну что, бесов поп, проси прощения, настал твой час!

Отец Александр спокойным голосом произнес:

– Мне не в чем раскаиваться, Бог и сейчас со мной, я умираю за правое дело вместе с моей дочерью!

Он поднял руки к небу, в это время раздался выстрел, и отец Александр упал навзничь на родную землю, которую он очень любил. С губ его сорвались последние слова, которые услышала Оля: «Прости меня доченька!».

Окунь трясущими руками стал наводить дуло винтовки на Ольгу, приговаривая про себя: «Прости меня, я не хотел тебя убивать. Я всегда хотел помочь тебе, но вот как все обернулось».

Ольга гневно посмотрела на него:

– Стреляй, что ты медлишь? Я всегда знала тебя как предателя! Я умираю, но народ обязательно победит врагов!