Виктор Булкин - Цветы в огне войны

Николай отодвинул резко кружку и сжал кулаки, тело сжалось от напряжения:

– Ты еще, сволочь, бродишь по свету?! Ты знаешь, где твое место?

Окунь наконец-то заговорил:

– Хватит, я свою вину перед Родиной сполна загладил: сидел в лагерях, работал, как вол, так что не надо самосуда, не тебе меня судить. Вообще, мужики, я предлагаю все забыть: «Кто старое помянет…». Давайте выпьем. Я принесу водочки, отметим встречу, земляки мы все же.

Митя обрадовался:

– Пусть за водкой сходит, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Но Николай резко оборвал его:

– Не надо этого, пить я с ним никогда не стану! Пусть он свою грязную водку засунет, знаешь куда! Жаль, что я его не пристрелил на кордоне, да и сейчас мы встретились не вовремя и не в том месте. Видите ли, он загладил свою вину перед Родиной, замаскировался и живет себе спокойненько, по кафе ходит. Знай, Окунь, не дай бог встретить тебя в Глинном или на кладбище на могиле Ольге – повешу, как собаку, на первом же сучке. Я все сказал, пойдем, Митя, к машине, слышишь, сигналит шофер нам.

И уже уходя, услышал вслед:

– Судья нашелся, расправиться он со мной захотел, ну попробуй, если получится!

Николай хотел вернуться, чтобы врезать Окуню по морде, но Митя не дал, успокоил его, и они пошли к машине.

Шли годы. На радость Николаю с Татьяной подрастали и взрослели дети, особую радость доставляла им дочурка Наташа. Здоровье Николая стало ухудшаться, все чаще стали напоминать о себе фронтовые ранения.

Поначалу, по молодости, осколок под сердцем он не чувствовал почти, но с возрастом после тяжелых работ он стал ощущать боль, и иногда она была нестерпимой. Особенно старая рана реагировала на плохую погоду и ее перемену. К тому же обнаружили язву, с которой Николай пытался бороться всеми дедовскими способами: травами, заговорами – но мало, что помогало.

Конечно, он старался не унывать и не показывать болезненный вид: бодрился, следил за собой и, как всегда, был занят работой в колхозе и дома. Но во времена обострений иногда попадал в больницу, лежал, проходил курс лечения, обследования. Было время подумать о жизни, отлежаться.

Еще после госпиталя Николай встречался с врачом, который делал ему заключение после ранения. Этот врач, помнится, попросил Николая подарить ему трофейные часы, но получил отказ и написал такой диагноз, по которому Николай не смог ходатайствовать об инвалидности в течение всей своей жизни.

И вот в такие трудные для Николая времена к нему во снах, а чаще – в видениях – стала приходить Тонька-пулеметчица из концлагеря, что был в посёлке Локоть. Как обычно, это было под Покров – в день прихода немцев в село Глинное, в начале войны в 1941 году. Она приходила во снах в виде серой волчицы, скалила зубы, пыталась прыгнуть на него и вцепиться в горло. Николай старался отбиваться, сопротивлялся, кричал во сне; она уходила в лес, оборачиваясь и злобно рыча. И еще ему слышался треск пулемета под рукой Тоньки, и видел он, как окровавленные люди падали в канаву, навеки замолкая.

Однажды Николай не выдержал и поведал своей жене Татьяне о Тоньке, о её деяниях и своих мучениях, и ему стало намного легче, как будто снял огромный камень с души. Жена посоветовала ему сходить в церковь, помолиться, поставить свечку, чтобы эта дьяволица от него отстала.

– Очень жаль, что в нашем селе теперь нет церкви, и несподручно ехать далеко, но я помолюсь в себе и попрошу оградить меня от плохого, – произнес Николай.

В душе же Николая зрело решение. Он был уверен в том, что их с Тонькой пути еще пересекутся, он хотел встретить ее живой и посмотреть в ее глаза. Хотелось всенародно объявить о ее деяниях и вывести ее на чистую воду. А также призвать к ответу, за ее чудовищное предательство.

Вскоре такой случай Николаю представился. Произошел он на встрече партизан в городе Ушачи Витебской области, в Белоруссии. Именно в этих краях он партизанил в первые годы войны. Его разыскали поисковики. В местном музее партизанской славы находились фотографии партизана Николая Булкина.

Поисковики отыскали его адрес и прислали ему приглашение на встречу партизан-однополчан по случаю дня Победы. Николай с радостью откликнулся на этот призыв и стал собираться в дорогу. Он одел, подогнал и привел в порядок свою военную форму, купил билет и отправился на эту незабываемую встречу, где его ждали невероятные события.

Итак, после того как Антонина Макарова, будучи уже по фамилии Гинсбург, вместе с мужем отправилась на постоянное место жительство в Белоруссию, где жили близкие ее мужа, по пути она столкнулась с Николаем, совершенно случайно остановившись попить у колонки. Ей удалось уйти с невероятной хитростью – это был ее конек по жизни. Но в душе поселился страх, и с этим страхом ей придется жить, ведь остались в живых те люди, которые знали все о ее деяниях. Слава Богу, что в этот раз все обошлось, и этот раненый боец, Николай, не смог догнать их машину, в которой она ехала с мужем домой.

Муж недоумевал по поводу ее нервозности и всю дорогу пытался ее успокоить и настроить на новую семейную жизнь в мирное время. Антонина взяла себя в руки, успокоилась – она не могла допустить, чтобы кто-то усомнился в ее прошлом, поэтому теперь нужно было себя вести спокойно и уравновешенно.

Прибыв в Белоруссию, они решили осесть в тихом городке Лепель, Витебской области – там жили дальние родственники мужа. Она для себя твердо решила, что растворится в работе, в бытовых делах, и тогда ее прошлая жизнь исчезнет в небытии. Устроились они с мужем на швейное предприятие. Муж стал работать слесарем, а Антонина подалась в швейный цех простой швеей, а свою профессию медсестры решила забыть навсегда. Трудилась она старательно и со временем вышла в передовики производства. Ее портрет висел на доске почета многие годы. С портрета на людей смотрела солидная, властная женщина. Никто даже и не догадывался, что в военные годы это была жестокая преступница, погубившая собственными руками сотни и сотни людей. Антонина носила это в себе, не давая всему этому выплеснуться наружу. Держалась она всегда спокойно, уверенно и невозмутимо, чем вызывала уважение к себе. Но где-то в глубине ее души всегда жил страх, который временами одолевал ее по ночам, напоминая: «Скоро все закончится, за тобой придут, тебя арестуют». Она, как могла, боролась с этим, но это было не в ее власти. Антонина прислушивалась к каждому стуку, скрипу калитки, голосам с улицы. Но годы шли, и все было спокойно.