Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Политика с позиции силы требует наличия этой силы и корректируется в зависимости от того, какими силовыми возможностями располагает государство и какие формы она принимает. В настоящей книге рассматриваются источники силы в период правления Александра I. В первую очередь здесь, конечно, имеется в виду имперская армия, в особенности устройство ее высшего звена, ее тактика, «доктрина» и личный состав. Но исследование охватывает также военную промышленность, государственные финансы, коневодство и людскую силу. Сильные и слабые стороны России в выбранных областях помогают объяснить, как именно империя участвовала в войне и как она ее выиграла. Как это всегда бывает, политическое устройство и социальная структура общества оказывали серьезное воздействие на процесс мобилизации и использование ресурсов империи. Основу политического и социального порядка составляло крепостное право. Имперская армия представляла собой профессиональный военный контингент, а входившие в него солдаты являлись отдельным сословием и несли службу в течение двадцати пяти лет своей жизни. Как такое общество и армия могли противостоять и действительно противостояли натиску Наполеона и сокрушили его? Российский офицерский корпус и в особенности его старшие чины составляли значительную часть общеимперской элиты, будучи по преимуществу выходцами из аристократических фамилий. Армия, аристократия и члены правительства были связаны многочисленными нитями семейного родства и покровительственных отношений. Зачастую невозможно понять, как функционировала армия до тех пор, пока мы не берем в расчет это обстоятельство.

То же самое касается системы ценностей и культуры генеральского и офицерского состава имперской армии. Честь, публичные проявления мужества и преданности своему полку и однополчанам имели большое значение. Не менее важно было соответствовать занимаемому положению и чину. Сражение, подобно дуэли, открывало возможность для публичной демонстрации и защиты чести. В некотором смысле «поле брани» было предшественником современного спортивного матча. «Победа» означала успешное удержание позиций и захват трофеев, таких как пушки и знамена. Подобные мужские качества воина кажутся не только архаичными, но порой даже детскими, тем не менее они имели столь большое значение во многом потому, что влияли на мораль и помогали офицерам сохранять присутствие духа перед лицом смерти или увечья. Главной проблемой в ходе кампании 1812 г. было то, что эти качества шли вразрез со стратегической линией России на отступление [21] Каждый, кто касается этой темы, во многом опирается на работу Keegan J. The Face of Battle. London, 1978. P. 117–206. Между системами ценностей британских офицеров, которые рассматривает Киган, и их коллег из России было много сходства и относительно немного отличий. .

Хотя историки и могут писать с некоторой уверенностью о системе ценностей и мотивации поведения, характерных для офицерства в целом, понимание умонастроения рядовых представителей офицерского корпуса представляет гораздо большие трудности. В 1812–1814 гг. более 1,5 млн. человек отслужили в качестве рядовых и представителей унтер-офицерского состава в армии и ополчении. Мемуары оставили только двое [22] Памфил Назаров и Иван Меньший. . Этот пробел может быть восполнен немногочисленными устными воспоминаниями, записанными несколькими десятилетиями позднее и отложившимися в архивах формулярными списками многих полков. Однако зачастую приходится составлять впечатление о системе ценностей солдат на основе их действий, а также тех сведений, которые сообщали о солдатах их офицеры. В таком подходе кроется очевидная опасность. Однако книга, в которой как аксиома рассматриваются мужество, стойкость и преданность российского солдата перед лицом ужасных лишений и порой жестокого обращения со стороны вышестоящих чинов, оставит без внимания один из наиболее существенных — и временами сбивающий с толку — аспект любой войны.

Россия является самым большим белым пятном в современной трактовке наполеоновских войн на Западе. Цель настоящей книги восполнить этот пробел. Однако более компетентный и реалистичный взгляд на военную мощь и политику России также может внести подвижки в общее видение эпохи Наполеона. В рассматриваемый период Россия была менее могущественна, чем Великобритания. Ее влияние на мировую политику было гораздо слабее. Однако в отличие от Австрии и Пруссии, российские интересы и планы не ограничивались пределами европейского континента. Значительной частью правящей элиты наполеоновские войны рассматривались как отвлекающий фактор и второстепенное событие. Первостепенный интерес России заключался, по их мнению, в экспансии в южном направлении — против Османской империи и Персии. Эти люди лишь изредка видели Францию в качестве основного и неминуемого противника России. Большинство из них полагало, что наполеоновская империя была явлением преходящим, возникла при исключительных обстоятельствах и благодаря гению Наполеона. Наиболее ярким представителем этой группы был граф Н.П. Румянцев, который, по существу, с конца 1807 г. и до наполеоновского вторжения был российским министром иностранных дел. По его мнению, важнейшим долгосрочным вызовом для России являлось растущее влияние Великобритании в области мировых финансов, торговли и промышленности, а также ее роль хозяйки морей. Этот взгляд в конечном итоге не нашел поддержки у Александра I. Произошло это главным образом по вине Наполеона, который вынудил российское правительство избрать борьбу с Францией своим основным приоритетом. Однако точка зрения Румянцева оказала некоторое влияние на политику России в 1812 г., поскольку ее частично разделял М.И. Кутузов. Она также позволяет под новым углом взглянуть на некоторые скрытые реалии эпохи наполеоновских войн.

Наполеоновские войны периода 1800–1815 гг. представляли собой противостояние мирового, а не сугубо европейского масштаба [23] Монография Riley J. P. Napoleon and the World War of 1813. London, 2000 представляет собой интересное и оригинальное исследование мирового противостояния в 1813 г., выполненное старшим офицером британской армии. Справедливо то, что англо-американская война 1812–1814 гг. была непосредственно связана с наполеоновскими войнами, хотя и не являлась их составной частью, см.: Latimer J. 1812: War with America. Cambridge, Mass., 2007. . Этот взгляд может показаться странным, поскольку абсолютное большинство сражений в это время происходило на территории Европы. В этом смысле наполеоновские войны являлись в большей степени европейскими, чем мировыми даже по сравнению с революционными войнами 1790-х гг. Они были гораздо менее глобальными, чем Семилетняя война или война за независимость США: в ходе каждой из них важнейшие сражения произошли в западном полушарии и Азии. Однако на самом деле наполеоновские войны по большей части ограничивались территорией Европы, поскольку англичане становились все ближе к тому, чтобы одержать победу в длившейся не одно столетие войне за мировое господство с Францией. Основным результатом наполеоновских войн стал тот факт, что британской морской державе удалось ограничить французский империализм пределами Европы. По многим причинам создать империю любого типа в Европе было гораздо сложнее, чем в заморских владениях. По мысли ряда наблюдателей в России, именно в эпоху революционных и наполеоновских войн Великобритания сумела сплотить свою огромную и могущественную империю как в территориальном, так и торговом отношениях. В этом контексте попытка Наполеона создать империю на европейском континенте стала последним героическим усилием, направленным на то, чтобы уравновесить британский империализм и избежать поражения Франции в ее столетнем противостоянии с Великобританией. Соотношение сил сложилось далеко не в пользу Наполеона, хотя к 1812 г. он был очень близок к успеху.