Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Как это часто случается на войне, среди всех тягот военного времени и противоречивых данных разведки Чичагов поверил тому, что больше всего соответствовало его собственным предположениям и страхам. Сильнее всего адмирал тревожился по поводу того, что Наполеон направлялся к Минску с целью заново овладеть располагавшимся там складом, от которого к тому моменту зависела судьба армии самого Чичагова. В Минске он мог соединиться со Шварценбергом, который, как полагал Чичагов, наступал в направлении Березины в тылу русской армии. В оправдание Чичагова следует сказать, что большая часть русских военачальников высшего ранга полагала, что Наполеон направится к Минску или Бобруйску, и что для русских это будет наиболее опасный шаг противника. 22 ноября, например, Кутузов в письме к Чичагову предупреждал его о том, что, если Наполеону не удастся переправиться через Березину, вполне вероятно, он пойдет на юг. Клаузевиц, на тот момент находившийся в ставке Витгенштейна, вспоминал, что «в данных условиях более вероятным представлялось, что она [французская армия. — Прим. пер.] направится на Бобруйск» [479] М.И. Кутузов. Сб. документов. Т. 4. Ч. 2. С. 344–345; Клаузевиц К. Указ. соч. С. 98. .

Возможно, наиболее поразительные факты приводятся в мемуарах Ермолова. Когда, наконец, 29 ноября он добрался до ставки Чичагова, адмирал все еще пытался отправить казаков Платова во фланг и тыл Наполеона для того, чтобы они уничтожили мосты и гати, проложенные через болота у Зембина, и открыли путь на Вильно. Ермолов заметил, что это было неразумно: «Если бы Наполеон встретил невозможность идти на местечко Зембин, ему оставалось единственное средство овладеть дорогою на Минск, где при изобильных всякого рода запасах (которыми снабжается армия наша и все прочие войска) доставить своей армии отдохновение, призвав из Литвы подкрепления и восстановить в ней порядок». Если чрезвычайно умный Ермолов, на протяжении последнего месяца наблюдавший распад наполеоновской армии, размышлял таким образом, тогда не удивительно, что Витгенштейн и Чичагов думали так же [480] Ермолов А.П. Указ. соч. С. 251. .

Дав Наполеону себя провести, Чичагов 25 ноября с большей частью своей армии двинулся на юг в направлении с. Шабашевичи с целью прикрыть дорогу на Минск. Он оставил в Борисове графа Ланжерона с одной слабой пехотной дивизией, однако приказал генерал-майору Е.И. Чаплицу оставить позицию напротив Студенки и привести свои войска для соединения с А.Ф. Ланжероном. К тому времени как Чаплиц получил эти приказы, его разведчики уже предоставили ему точные сведения о том, что Наполеон наводил мосты для переправы у Студенки. Тем не менее, получив безоговорочные приказы от Чичагова и Ланжерона, он двинулся на юг, к вящей радости французов, наблюдавших за ним с противоположного берега реки. Чаплину также не удалось уничтожить мосты и гати, проложенные через болота у Зембина. Узкий проход у Зембина, по сути, являлся наилучшей оборонительной позицией, которая имелась в распоряжении русской армии, пытавшейся остановить прорыв Наполеона к Вильно. Если бы мосты и гати были уничтожены, одна единственная дивизия у Зембина могла сдерживать силы всей французской армии. Даже если бы Чаплиц уничтожил мосты и гати и после этого оставил позицию, их восстановление задержало бы отход Наполеона по меньшей мере на день [481] Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года Т. 3. С. 255261; Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 г. С. 519. .

Утром 26 ноября французская кавалерия переплыла через Березину у Студенки, а 400 легких пехотинцев переправились на плотах. Началось строительство двух мостов. На противоположном берегу Наполеона встретил небольшой отряд, который состоял из двух егерских полков, немногочисленной кавалерии и одной конной артиллерийской батареи и располагался близ д. Брили. Батареей командовал И.К. Арнольди — один из лучших молодых артиллерийских офицеров русской армии, который уже в 1806–1807 гг. имел хороший послужной список и которому предстояло выйти в отставку в чине полного генерала. В своих мемуарах Арнольди утверждает, что, даже если бы у русских напротив Студенки было гораздо больше войск, они все равно не смогли бы помешать Наполеону переправиться через реку. Восточный берег был выше западного, и Наполеон имел возможность развернуть все свои батареи на командной высоте. Западный берег, напротив, располагался в низине, был сильно заболочен и покрыт лесом: здесь можно было разместить очень ограниченное число орудий, которые добивали бы до реки и мостов [482] Арнольди И. Указ. соч. С. 11–12. .

С другой стороны, если бы в этом районе оказалась многотысячная русская пехота, она могла бы удержать Наполеона на укрепленных позициях перед мостом и вдали от дороги, которая вела от Борисова на Зембин, и точно смогла бы блокировать узкий проход у Зембина. У крошечного отряда русских 26 ноября не было ни единого шанса сделать ни то, ни другое. Французы под командованием Удино, пробились с плацдарма перед мостом вперед и затем свернули на юг и двинулись по дороге в направлении д. Стахово. К моменту возвращения Чаплица с остальными силами русские все равно оказывались в меньшинстве. Чичагов и ядро его армии добрались до места лишь к вечеру 27 ноября и вступили в бой только на следующий день. К тому времени, однако, все силы Наполеона, за исключением арьергарда, уже переправились через Березину. Хотя с 26 по 28 ноября у Стахово велись ожесточенные бои, русские и близко не были к тому, чтобы прорвать линию противника и восстановить контроль над дорогой на Зембин. У Наполеона было больше пехоты, чем у русских на западном берегу, рельеф местности способствовал эффективной обороне, а французские войска дрались настолько отчаянно и храбро, насколько этого от них требовало опасное положение, в котором они оказались [483] С российской стороны этот эпизод лучше всего рассмотрен в работах М.И. Богдановича и И.Н. Васильева: Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 3. С. 263–276; Васильев И. H. Указ. соч. С. 190-200, 248–268. .

Тем временем ожесточенная схватка произошла также на восточном берегу Березины, когда корпус П.X. Витгенштейна вступил в бой против арьергарда маршала Виктора. Витгенштейн в эти решающие дни проявлял мало инициативы, хотя его войска были гораздо менее измотаны, чем солдаты Кутузова. С трудом можно было признать в этом человеке бесстрашного генерала, в образе которого он представал в летние месяцы. Возможно, Витгенштейн был не особенно рад оказаться под началом Чичагова или держался осторожно вследствие личного присутствия Наполеона. Он преследовал Виктора по дороге до Борисова, заявляя, вероятно, справедливо, что проселочные дороги, которые вели прямиком в тыл Наполеона у Студенки, непроходимы. Дойдя до Борисова 27 ноября, Витгенштейн затем свернул к северу в направлении Студенки, чтобы помешать Наполеону переправиться через Березину. Больше вследствие удачи, чем точного расчета это перемещение отрезало путь генералу Партуно, чья дивизия была вынуждена отступить. Семь тысяч человек попало в плен, хотя половина из них к тому моменту были скорее бродячими, чем строевыми солдатами. На протяжении всего дня 28 ноября Витгенштейн сражался с остатками корпуса Виктора, располагавшегося в качестве арьергарда вокруг укреплений перед мостом у Студенки, но ввел в бой всего 14 тыс. человек из своего отряда. Хотя русская артиллерия наносила чудовищный урон толпам людей, пытавшихся переправиться через реку, русские не смогли пробиться через численно уступавший им, но храбро защищавшийся арьергард противника, который не подпускал их к себе в течение всего дня и затем благополучно отошел по мостам [484] Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 года. Т. 3. С. 270-272, 277–284, 297; Васильев И.Н. Указ. соч. С. 235–248, 268–285; Clausewitz С. Op. cit. P. 204–208. . Они оставили после себя опустошенную местность. Ермолов в своих воспоминаниях описывал эту картину, которую наблюдал с восточного берега Березины после окончания сражения: