Доминик Ливен - Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Чудесным образом оптимизм Александра был вознагражден, когда Наполеон склонился в пользу предложений Австрии и согласился на перемирие, которое продлилось до 20 июля и сопровождалось мирными переговорами. Первоначальный замысел Наполеона состоял в том, чтобы попытаться начать переговоры напрямую с русскими. Только когда Александр отверг эти попытки, Наполеон согласился на посредничество Австрии и приказал своим доверенным лицам подписать 4 июня перемирие. Впоследствии он напишет, что это было одним из худших решений в его жизни.

Причина, по которой Наполеон пошел на перемирие, заключалась в необходимости привести в порядок французскую кавалерию и предпринять меры против возможного вмешательства Австрии. Он мог бы привести и другие веские аргументы. Наполеоновские войска были истощены, число заболевших достигло тревожной отметки, и эта цифра, несомненно, возросла бы в случае вторжения в Польшу. Французские коммуникации растянулись, что делало их более уязвимыми перед вылазками отрядов коалиции. Фактически накануне перемирия крупные силы под командованием А.И. Чернышева и Михаила Воронцова были близки к тому, чтобы захватить Лейпциг, находившийся в глубоком тылу Наполеона, вместе со всем его гарнизоном и обширными складами. Для французского императора это стало напоминанием о необходимости создания укрепленных и надежных баз для будущей кампании. Тем не менее, сколь бы вескими не были все эти причины, они не перевешивали тех огромных преимуществ, которые получил бы Наполеон, вторгшись в пределы Польши, разделив силы русской и прусской армий и отпугнув собиравшихся вмешаться австрийцев. Последующая самокритика Наполеона была справедлива. По всей вероятности, если бы он продлил весеннюю кампанию 1813 г. всего на несколько недель, он обеспечил бы себе мир на очень выгодных условиях.

Барклай не мог поверить в свою удачу. Он просил о шести неделях для восстановления своей армии, и Наполеон дал их ему; при этом Барклаю не нужно было рисковать разрывом с Пруссией или Австрией или же проводить преобразования внутри своих войск в разгар военных операций. Когда Ланжерон получил сообщение о перемирии, то «отправился в штаб Барклая, и он встретил меня шумным хохотом: столь бурное проявление радости было вовсе не типично для Барклая. Он всегда был холоден, серьезен и строг как по духу, так и по манерам. Мы оба смеялись над Наполеоном. Барклай, все генералы и наши монархи были пьяны от радости и имели на то все основания» [560] Langeron A. Op. cit. P. 199. .

За время летнего перемирия 1813 г. русская армия преобразилась. К началу осенней кампании она не только успела отдохнуть, хорошо подкормиться и пройти реорганизацию, но и значительно увеличила свою численность по сравнению с маем. Чтобы понять, как это произошло, нам потребуется двинуться в несколько ином направлении посмотреть, что же происходило в тылу российской армии. Отчасти это предполагает понимание сложного процесса воспитания, подготовки и экипировки сотен тысяч рекрутов, пополнивших ряды полевых армий в 1812–1814 гг. Одно перемещение всех этих подразделений из внутренних районов России в Германию было трудновыполнимой задачей. Осенью 1812 г. главный полигон для подготовки резервных армий находился в Нижегородской губернии, в 1840 км от российской границы с герцогством Варшавским. По подсчетам военного министерства, чтобы покрыть это расстояние, войска должны были идти маршем в течение пятнадцати недель [561] РГВИА. Ф. 1. Оп. 1/2. Д. 2888. Л. 11–13. .

Оказавшись в Польше и Германии, части русской армии сразу же должны были озаботиться вопросом пропитания и обеспечения себя всем необходимым на время действий на столь значительном отдалении от собственных баз снабжения. Масштабность этой задачи легче представить, если помнить, что в 1813–1814 гг. за пределами Российской империи служило более полумиллиона русских солдат, и что происходило это в Европе, где всего лишь два города имели население свыше 500 тыс. человек. Равным образом полезно вспомнить об опыте, приобретенном Россией в ходе Семилетней войны (1756–1763), когда русские войска действовали в тех же самых районах Германии, что ив 1813 г. Тогда их усилия были серьезно подорваны необходимостью каждую весну отходить на сотни километров в восточном направлении, поскольку они не могли получить все необходимое на территории Пруссии. Для русских в 1813–1814 гг. победить Наполеона было лишь полдела. Не менее сложной задачей и их достижением было то, что они сумели привести с собой крупные армии, способные воевать с Наполеоном [562] Keep J. The Russian Army in the Seven Years' War // The Military and Society in Russia. P. 197–221. Всесторонний обзор работы тыла в годы Семилетней войны см. в кн.: Szabo F. The Seven Years War in Europe 1756–1763. Harlow, 2008. .

В соответствии с приказом по полевым армиям, изданным М.Б. Барклаем де Толли в январе 1812 г., по мере наступления русских войск на запад по территории Восточной и Центральной Европы была создана сеть военных дорог. Она брала свое начало в глубинах Российской империи и тянулась до самой границы. По этим дорогам шло перемещение большей части подкреплений, боеприпасов и прочих необходимых вещей, обеспечивавших силу и боеспособность русской армии. Вдоль этих дорог на равном удалении друг от друга были организованы госпитали, а также назначены коменданты городов. В распоряжении комендантов имелось до сотни кавалеристов из числа башкир и калмыков, которые при должном присмотре представляли собой грозную военную полицию. Комендант был обязан убедиться в том, что дороги и мосты находятся в исправном состоянии, а госпитали и склады снабжаются и управляются надлежащим образом. Он отмечал прибытие и отправку всех воинских подразделений на своем участке дороги, каждые десять дней донося в главный штаб обо всех передвижениях. Военные дороги значительно облегчили процедуру контроля над перемещением войск к границе, их прокормлением и снабжением их всем необходимым. Эта система также препятствовала дезертирству и мародерству [563] Война 1813 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 1. С. 119–120. Январский закон об армии устанавливал базовые требования к военным дорогам, см.: ПСЗ. Т. XXXII. С. 116–118; М.И. Кутузов. Сб. документов. Т. 5. С. 416-417. .

В законе об армии, изданном в январе 1812 г. (по ст. ст.), также довольно подробно говорилось, как следует снабжать и кормить солдат, служивших за границей. Четкая грань проводилась между действиями на союзных территориях, где все подобные вопросы регулировались на основе соглашений между странами, принимавшими участие в действиях, и ведением кампании на землях неприятеля. В законе не оговаривалось положение нейтральных держав: на их территории следовало вести себя так же, как если бы она принадлежала противнику. На враждебной или нейтральной территории армия должна была обеспечивать себя всем необходимым посредством реквизиций. Ее ежедневное содержание переставало быть заботой российского казначейства. Однако реквизиции следовало проводить упорядочение, с целью сохранения дисциплины в войсках и защиты местного населения и хозяйства. Везде, где это было возможно, данная задача возлагалась на местные власти, которые должны были работать под присмотром официальных лиц из интендантской части армии. Генерал-интендант полевой армии являлся — по должности генерал-губернатором всех занятых территорий, и все чиновники были обязаны подчиняться его приказам под угрозой суровых наказаний за неповиновение. За всю полученную еду и прочее довольство предполагалось выдавать расписки с целью пресечения беспорядков и предоставления местным властям возможности уравнять тяготы посредством выплаты денег держателям этих расписок из налоговых поступлений [564] ПСЗ. Т. XXXII. С. 107–158. .