Владимир Першанин - «Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Подошел, покурил с экипажем. Изображать сейчас бодрость и уверенность ни к чему. Такое поведение только раздражение вызывает. Отбросил окурок, поднялся:

— Давайте за работу.

Приподнял тяжелое гусеничное звено, ему помог Манихин, взялись за работу и остальные. Целый день закрепляли на лобовой броне гусеничные звенья. Поможет не поможет, но дополнительная защита уверенности прибавляет.

Захватив самоходчиков из других экипажей, сходил на склад. Частично заменяли стрелковое оружие. На каждый экипаж выдали по два компактных автомата Судаева со складными прикладами. Впрочем, оружия у самоходчиков хватало, особенно трофейного. Оно заменяло пулеметы, так необходимые во время авиационных налетов, а особенно против немецких пехотинцев. Обещали установить на рубках пулеметы, но так и не установили.

Однажды вечером к Чистякову подошел Николай Серов и сообщил, что вместе с Павлом Рогожкиным собираются в гости к связисткам.

— Пошли с нами. Захватим чего-нибудь вкусного из трофеев, отдохнем с девушками. Я договорился, они там скучают по вечерам, примут нас нормально.

— Времени нет, — почесал стриженый затылок двадцатидвухлетний комбат Александр Чистяков.

— Что, уставы все учишь?

К связисткам он был сходить не против. Но недавно снова получил письмо от Кати Макеевой, которую уже считал своей подругой.

— Посидим, выпьем, потанцуем, — оживленно уговаривал капитана бывший механик-водитель его самоходки, а теперь командир машины Коля Серов. — Не сегодня завтра наступление начнется. Встряхнемся маленько напоследок. Бои пойдут, там уже не до гулянок будет. Да и много ли на войне каждому из нас жизни отпущено?

Возможно, Саня и отказался бы. Подруга письма пишет, да и сам он уже командир батареи, под началом полтора десятка офицеров и сержантов, пять боевых машин. Тем более связисток он не знал.

Но Чистякова просил составить компанию и старый товарищ Павел Рогожкин, с кем учились в Челябинском военном училище и вместе воевали с сорок третьего года.

Не пойдешь, Пашка обидится, скажет, что нос задирает. Александр уже комбат, капитан, три ордена имеет, а Павел Рогожкин всего лишь лейтенант, по-прежнему командир машины. В общем, согласился.

Связистки занимали небольшой флигель. Коля Серов, судя по всему, сошелся со своей подругой довольно близко. Чистяков и Рогожкин новых знакомых увидели первый раз. Как обычно, и те и другие вели себя скованно.

Девушку, которая сидела напротив Чистякова, звали Люда. Она была довольно миловидная и смотрелась броско, в туго обтягивающей грудь гимнастерке с двумя медалями «За боевые заслуги».

Соседка Сани явно уступала Людмиле. Звали ее Настя, она показалась Сане невзрачной и какой-то серой. Капитан, хоть и без особого желания, пытался острить, чем-то привлечь ее, но девушка натянуто улыбалась и почти все время молчала.

Саня Чистяков имел не слишком большой опыт в любовных делах, однако знал, что в таких компаниях выбор делают девушки. Он видел, что Паше тоже понравилась Люда, и решил ему не мешать.

Стол накрыли неплохой. Кроме водки и ликера, стояли банки с трофейными консервами, копченая колбаса, шоколад. Вскоре все оживились, но веселье пошло не совсем в ту сторону.

Если Настя вела себя скованно со своим соседом, то Люда обращала больше внимания на Чистякова, смеялась над его шутками, улыбалась ему, а когда начались танцы, взяла полностью инициативу на себя. Пригласила его на танго и, прижимаясь к Сане, завела разговор о чувствах, которых так не хватает на войне.

Паше Рогожкину это не понравилось. Он дождался перерыва в танцах, отозвал Чистякова на улицу.

— Что, если капитан и комбат, то можно на старых товарищей плевать, — нервно закуривая папиросу, обрушился он на Саню. — Ты же видишь, что я рядом с ней сижу. Зачем отбивать чужую подружку, пользуясь своим положением?

Чистяков растерялся. Затем попытался спокойно объяснить:

— Паша, мы же не свататься пришли, а просто…

— Что просто? Обвешался звездочками и орденами и ведешь себя, как хозяин. Колька Серов тебя ведь рядом с Настей посадил, вот и занимайся ею. Так я говорю, Николай?

Благодушно настроенный и неплохо выпивший Коля Серов лишь засмеялся и обнял обоих:

— Чего вы ссоритесь из-за девчонок? Ты, Пашка, не прав. Мало ли кто с кем рядом сидит. Людмилке больше Саня понравился, не мешай им и не устраивай свары.

— Я тебе про Люду сразу сказал, это моя девушка. Понимая, что самолюбивый лейтенант окончательно испортит всем настроение, Чистяков заявил:

— Иди, Паша, приглашай ее на танец, развлекай. Я побуду с Настей, чтобы хоть ей настроение не портить, а потом домой уйду.

Люда неплохо приложилась к ликеру. Вначале ничего не поняла, потом разозлилась на Саню.

— Я к тебе со всей душой, а ты к другой перекидываешься?

И пошла танцевать с довольным собой Пашей. Видимо, красивой Людмиле было в общем-то безразлично, с кем провести вечер. Тем более оказалось, что у нее имеется постоянный кавалер, который куда-то на пару дней уехал.

— А ты предатель! — заявила она Сане. — Думаешь, если капитан, я бегать за тобой буду? Обнимайся со своей Настюхой.

Чистяков уже ни с кем обниматься не хотел. Тем более вспомнил погибшую медсестру Ольгу из их санчасти, с которой встречались прошлым летом. И еще письма от Кати.

Немного потанцевал с Настей, а затем стал собираться к себе. Девушка, которая молчала весь вечер, обиделась:

— Я вам совсем не понравилась? Так бы и сказали. Нечего голову морочить.

— Почему не понравилась? — смутился Саня. — Вы очень даже симпатичная. Но у меня батарея, люди. Я всего на пару часов отпросился. Мне надо идти.

— Точно? Кто вас там так сильно ждет?

— Да, точно. Обстановка такая, надолго батарею не оставишь.

— Тогда я вас провожу.

— Проводите немного, если есть желание.

Пошли провожаться. При свете луны лицо девушки казалось загадочным и красивым. Оба остановились, и Саня поцеловал ее. Настя отстранилась.

— Я же вам не нравлюсь?

— Брось это «выканье». Мы что, не можем просто поговорить?

— Можем, — послушно отозвалась Настя и сама потянулась к Сане.

Провожанье затянулось до ночи. Настя рассказала, что она из Саратова, а на фронт пошла в сорок четвертом.

— Добровольцем?

— Я на узле связи телефонисткой работала. Вызвали в райком комсомола, вручили текст заявления. Армии нужны связистки. Три месяца проходили подготовку, а в ноябре сорок четвертого направили в отдельную роту связи. Я, между прочим, младший сержант, командир отделения. Правда, медали не научилась зарабатывать, как некоторые, — она запнулась, что-то недоговаривая.

— Поцеловать-то вас еще можно, товарищ сержант?

Целовались жадно, девушка вздрагивала и прижималась к Сане. Шептала что-то ласковое. Но когда он стал расстегивать пуговицы гимнастерки, тихо проговорила: