Владимир Першанин - «Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Две «тридцатьчетверки» двигались осторожно, стреляя по очереди из орудий. Десантники прижимались к стене дома.

— Свяжись с ними, — приказал подполковник радисту. — Пусть не лезут вперед. Нарвутся…

На снаряд или фаустпатрон можно было нарваться в любом месте. Здесь, в центре города, стреляли отовсюду, даже из люков канализации. Стена рядом с самоходкой была глухая, без окон. Тылы прикрывали несколько десантников. Но непонятно откуда вылетели две противотанковые гранаты и взорвались в нескольких шагах от «зверобоя».

Похожие на обрезанные фаустпатроны, с матерчатыми стабилизаторами, они с грохотом взорвались, прожигая раскаленной струей асфальт. В неглубоких воронках горела и пузырилась жидкая масса, выстилая густой дым.

Фомин с автоматом высунулся из люка. Гранаты бросили из пожарного выхода, от которого шла вниз металлическая лестница. Обитая жестью, дверь приоткрылась, и вылетела еще одна граната.

Подполковник дал длинную очередь, открыли огонь десантники.

— Вперед! Здесь нас добьют, — махнул рукой заместитель командира полка. — На выезде делаем короткую остановку, и сразу выстрел по амбразуре. Эй, десант, не отставать!

Механик сопел, сжимая рычаги.

— Десантников бы вперед пустить. Подобьют нас.

Неизвестно, какое решение принял бы подполковник. Но на площадь выбежали сразу пять-шесть пехотинцев из штурмового батальона. Они не лезли напролом, прижимались к стене дома.

Сержант огляделся и махнул рукой, давая команду отделению перебежать в подъезд следующего дома. Все это происходило в двух десятках шагов, экипаж самоходной установки хорошо видел происходящее.

Отделение угодило под длинную очередь скорострельного «МГ-42». Бойцы падали один за другим. Кинжальный огонь из окна простегивал каждого строчкой пуль, убивая наповал. Уцелел лишь красноармеец, спрятавшийся за толстой липой, с ветвями, срезанными осколками.

Пулеметчики сделали минутную передышку и снова открыли огонь. Податливая древесина разлетелась кусками, а солдат вжимался в ствол, едва не обнимая свое последнее укрытие.

— Убьют парня, — сказал подполковник. — А ну, вперед!

Самоходка рывком вылетела из проулка и, крутнувшись, развернулась стволом к полуразрушенному дому. Снаряд, выпущенный из амбразуры, пролетел рядом. «Зверобой» выручили две «тридцатьчетверки», стрелявшие из пушек и пулеметов.

Грохнула тяжелая гаубица-пушка. Но стены были настолько толстые, что фугас лишь выбил гранитную плиту и оставил щербину в многослойной кирпичной кладке.

— Зажигательным! — командовал Фомин, но заряжающий уже загнал в казенник фугасный снаряд.

С расстояния две сотни метров наводчик угодил в угол амбразуры. Взрыв вывел пушку из строя, отбросив ее в глубину помещения. Но в доме находилась и другая артиллерия.

Бронебойная болванка врезалась в ствольную подушку, отбросила наводчика, однако броню «зверобоя» не пробила. Вторая наверняка пробьет!

В течение нескольких минут с обеих сторон шла непрерывная стрельба. Снаряды самоходки и двух «тридцатьчетверок», влетая в окна, крушили перегородки, разбивали пушки, тяжелые пулеметы. В засыпанных известкой комнатах лежали тела убитых немецких солдат.

Когда к месту боя подоспели Чистяков и второй «зверобой» из его батареи, из окон дома шел дым, кое-где выплескивались языки пламени. Но горела и одна из «тридцатьчетверок», а самоходка подполковника Фомина стояла, накренившись, и дымила. Взрывом вынесло два колеса и разорвало гусеницу. Отчетливо виднелись несколько пробоин.

Экипаж пытался выбраться наружу. Пулеметные и автоматные очереди высекали искры из брони, не давая открыть люки. Десантники, воспользовавшись артиллерийской поддержкой, ворвались в дом, но застряли на первом этаже. Там шла стрельба, взрывались гранаты.

Чистяков приказал бросить несколько дымовых шашек и послал три снаряда в окна, откуда вели наиболее интенсивный огонь. Развалило простенок между двумя окнами, тяжелый снаряд разнес противотанковую пушку.

Там что-то горело, детонировали снаряды. Оставить машину Чистяков не мог, капитан действовал за наводчика. Приказал Манихину и радисту Линькову:

— Помогите выбраться Фомину и остальным. Только осторожнее, там стрельба вовсю идет.

Из переднего люка Манихин и Линьков вытащили погибшего механика. Следом подполковника Фомина и наводчика.

Подошли несколько танков из батальона Шаламова, в доме с новой силой разгорелся бой. Чистяков вылез наружу. Наводчик был контужен, а заместитель командира полка, бывший начальник разведки Григорий Иванович Фомин доживал последние минуты.

Попаданием снаряда была раздроблена нога, удар о казенник орудия проломил грудную клетку. В сознание он уже не приходил и умер спустя несколько минут.

Горевшую самоходку сумели потушить. В ней почти не осталось снарядов, но один или два, сдетонировав, разнесли все внутри, выбив верхние люки. Чистяков связался с командиром полка. Коротко доложил:

— Фомин погиб. Тело мы вытащили. Экипаж тоже почти весь погиб. Десантники потери несут.

Пантелеев с полминуты молчал, затем коротко отозвался:

— Заместителем я назначаю майора Глущенко. Ты командуй своей группой. Поддерживай Шаламова.

— Так точно. Боезапас только пополнить надо.

Десантники и бойцы штурмового батальона теснили немецких солдат, защищавших четырехэтажный дом. По приказу коменданта гарнизона Зейдлинга жители Берлина, покидая свое жилье, обязаны были оставить открытыми все двери. Это облегчало перемещение немецких подразделений, но и упрощало действия наших солдат.

Никита Зосимов прорывался на второй этаж. Под его началом находились полтора десятка десантников, остатки взвода. Лейтенант был тяжело ранен, и его эвакуировали.

Иван Белка, пристроив на плече фаустпатрон, выстрелил снизу вверх. Заряд влетел в комнату, откуда вели огонь пулеметчики. Кто-то из бойцов бросился по лестнице к площадке второго этажа.

— Назад! — крикнул Иван.

Боец едва увернулся от автоматной очереди и скатился вниз.

— Надо еще туда шарахнуть.

Трофейных фаустпатронов хватало, но пользоваться ими умели далеко не все. Один заряд ушел в потолок, засыпав кусками штукатурки бойцов. Иван Белка снова угодил в цель.

Взвод, стреляя из автоматов, вбежал по лестнице на второй этаж. Кроме разбитого пулемета и нескольких трупов здесь никого не осталось. Защитники дома перебрались выше.

Гранаты и автоматные очереди сверху заставили взвод укрыться за стеной. Двое бойцов были убиты. Легкораненые оставались в строю, перевязывая друг друга.

— Слушай, Иван, — подозвал бойца сержант Зосимов. — Обидно ребят терять возле Рейхстага.