Александр Тамоников - Небратья

– Все в порядке? – спросил телохранитель.

Он не садился в машину, прошел через ворота пешком. Одет вполне цивильно – рубашка, опрятные брюки, навороченная жилетка с множеством карманов.

Охранник кивнул, искоса глянув на незнакомого телохранителя. Ничего необычного, ротация происходит не только в армии.

Двор изолятора погружался в полумрак. В окрестностях вроде никого не было. Окна в двухэтажном здании не горели. Там располагались административные помещения и комнаты для допросов. Камеры для задержанных находились в подвале.

Страж ворот мялся в нескольких шагах от машины. Удаляться в свою застекленную будку он, видимо, посчитал нетактичным.

Телохранитель обошел машину, открыл дверцу, собирался сесть. Из салона ему что-то сказали.

Он поднял голову, не донеся ногу до подножки, и обратился к охраннику:

– Эй, служивый, Василий Петрович хочет у тебя что-то спросить. Подойди на минутку.

Дядька пожал плечами, тоже обогнул капот. Телохранитель посторонился. Охранник сунул голову в салон и вдруг как-то быстро, явно не без посторонней помощи оказался в машине. За ним туда забрался телохранитель. У невнимательного зрителя вполне могло сложиться впечатление, что охранник сам залез в салон.

Внутри бедняге сдавили горло, заткнули рот. Когда он пришел в себя и в ужасе подумал, что это конец, к его шее дополнительно приставили нож.

– Хочешь жить? – ласково спросили его.

Охранник яростно закивал.

– Не будешь дергаться и кричать? – Жертва нападения энергично замотала головой в знак согласия.

– Понимаешь, что убьем, если дернешься и закричишь?

Он кивал, как китайский болванчик. Ослабла удавка на горле. Дядька сделал судорожный вдох. Над ним склонилось лицо, закрытое маской. Острие ножа продолжало щекотать горло.

– Молодец, ты отличаешься умом и сообразительностью. Кто-нибудь есть еще в будке?

– Нет.

– Охрану сегодня усиливали?

– Нет, кажется.

– Сколько человек охраняют изолятор? Где находятся посты? У кого ключи? Как войти и забрать человека, чтобы после этого ваши люди остались живы?

Вопросы сыпались как из рога изобилия. После каждого из них острие ножа все сильнее вдавливалось в кожу. Охранник частил, как печатная машинка, закатывая глаза от страха.

В изоляторе четверо, кроме него. Он может постучать, если нужно, и тогда все двери откроются. Только не нужно его убивать. Он еще так молод!..

Машина медленно подъехала к крыльцу. Охранник шел рядом ни жив ни мертв от страха. Из открытого окна за ним пристально следил автоматный ствол.

Он постучал в дверь, руки срывались, челюсть тряслась. Дядька проговорил, что глава администрации хочет увидеть задержанного, пока утром СБУ не начала выбивать из него душу. Вопрос согласован с руководством. Из-за двери сказали, что у них вообще-то есть начальство и никаких распоряжений на этот счет к ним не поступало. Но створка тем не менее открылась.

Дорога была каждая секунда. Злоумышленники оттащили за шиворот охранника, полумертвого от страха. В воздухе материализовался кулак и разбил челюсть, неосторожно подставившуюся под удар. Работник изолятора повалился мешком.

Террористы стремительно проникли внутрь, развивая успех. Старший лейтенант Воронец, лейтенант Кабанов, автомеханик Скоропад.

Григорий Наумов остался в джипе. Он сам вызвался помочь спецназовцам. Ведь не лох какой-нибудь, тоже служил в российской армии, хотя и давно. Его действия пока не вызывали особых нареканий.

Скоропад втащил в тамбур охранника, огрел прикладом по голове. Больше тут никого не было. Все прошло относительно бесшумно.

Из тамбура открывался короткий коридор. За ним одна лестница уходила вверх, другая падала вниз.

Террористы работали экспромтом. Воронца осенило, и он начал лихорадочно стаскивать куртку с бесчувственного парня.

Через пару минут в том месте, где подножие лестницы упиралось в запертую решетку, возникла фигура в камуфляже. Освещение здесь было тусклым. Мужчина опустил голову, надвинул на лоб козырек форменного кепи. Он делал вид, что возится с ключами.

Второй охранник поднялся с табуретки, широко зевнул и чуть челюсть не разбил, когда рука коллеги просунулась через решетку, схватила его за шиворот и рванула на себя.

– Отпирай свои замки, дружище! – приказал старший лейтенант, для убедительности просовывая другой рукой ствол пистолета. – И не дергайся, не ори, а то ведь пальну в сердцах.

Бедняга потерял дар речи, отстегнул от пояса связку ключей. Он на ощупь нашел нужный, вставил его в скважину.

После двух крепких ударов безжизненное туловище осело на пол. Спецназовец придержал его, чтобы обойтись без шума.

На цыпочках подошел Кабанов с автоматом наперевес и осведомился:

– Как тут у тебя?

– Нормально, – отозвался Роман. – Здесь не очень большая концентрация идиотов.

Кабанов остался за углом, а Воронец двинулся по коридору, опустив голову. Еще один поворот, и снова решетка, разрази ее гром! Слава богу, открытая. Эх, матушка-халатность!

Удар локтем опрокинул со стула хмурого мужика в камуфляже. Тот сидел за столом и пристально таращился на экран монитора. Стул Ромка успел перехватить, а вот человека, оседлавшего его, – нет. Впрочем, шум был умеренный. Вовремя подскочил Кабанов и коротким движением приклада отправил мужика в царство черно-белых снов.

Спецназовцы тщательно выверяли силу своих ударов. Время отключки клиентов с гарантией составляло не менее двух часов.

Воронец не устоял перед любопытством, сунул нос в монитор. Порнуха там, что ли? Но на переднем плане плясала реклама-агитка во весь экран: «Мы не покупаем товары российских производителей! А вы? Объявляем акцию: купи четыре упаковки ржаных сухариков ровненской фабрики «Житница» – и пятую получи бесплатно! Нажми лайк, если поддерживаешь!»

Так этот гад еще и подрывал экономическую мощь России? Ну что, нажал?

Вот и они – заветные темницы вдоль прохода. В низкой галерее горел приглушенный свет.

Еще одно досадное обстоятельство! На лавке у прохода подремывала баба необъятных размеров в униформе надзирателя. Не старая, в принципе не особо страшная. Она сидела, широко раздвинув ноги. На ее коленях лежала резиновая дубинка. С пояса свешивалась связка ключей.

Воронец и Кабанов, подошедший за ним, задумались. Бить женщину, даже такую, им не позволял моральный кодекс.

Скоропад остался на выходе и прикрывал тылы.

Красавица открыла глаза, обнаружила у своего лба компенсатор автомата Калашникова и смертельно побледнела. Затряслись все подбородки, имеющиеся в наличии. Дама пыталась что-то сказать.

Сперва с ее губ стекала только слюна, потом она натужилась и вымолвила басом: