Александр Тамоников - Небратья

Попискивала Рита, скрючившись под сиденьем. Перегрузки были явно не женские.

– Бутылку водки забыли в качестве запасного плана! – сказал Ромка.

– Отставить! – разозлился Антон. – Все вам насмехулечки! Анатолий, что делать будем? Куда можно свернуть? Я плохо знаю этот район.

Машина уходила от погони, а навстречу ей летела еще одна.

– Зеленая улица! – почти одновременно прокричали Скоропад и Рита, худо-бедно знакомые с родным городом.

– Это налево! – добавил Скоропад. – Видишь, там фигня торчит – это старая водонапорная башня. Тридцать метров от нее, и поворот. Здесь только эта улица пересекает Никитскую.

– Лучше направо, – пискнула Рита. – Слева копали что-то…

– К черту! – рявкнул Скоропад. – Это весной было. Те канавы давно уже зарыли. Выедем на Соборную, а там уйдем подворотнями. Григорий, давай налево!

Наумов резко сбросил скорость, начал выворачивать по широкой дуге.

– Ага, ты еще поворотник включи, – проворчал Воронец.

Неповоротливый «Форд» каким-то чудом вписался в узкую улицу. В ближайшем доме с треском захлопнулось окно. Дорожное покрытие здесь было асфальтовым, но совершенно ужасным. Машина подлетала, как на батуте.

– Тут что, на бензопилах ездят? – проорал Наумов.

От внедорожника что-то отвалилось, покатилось в кювет. Трещал бампер, которым Григорий несколько раз царапал забор.

– Умная машина, – нервно воскликнул Воронец. – Сама отбрасывает то, что считает лишним.

Преследователи сворачивали за ними в узкий проезд. Теперь им ничто не мешало ударить из всех стволов. Грохот стоял адский. Беглецов спас поворот, в который нырнул «Форд».

Дорога сужалась, из тьмы вырастала длинная канава, возле которой валялись ржавые трубы. Свалка металлолома, груды бетонных блоков, застывший остов экскаватора. Канава углублялась, поворачивала, перекрывала проезд. Свободной оставалась узкая ленточка, петляющая между кустами.

– Сусанин, блин, ты куда нас завез? – выкрикнул Кабанов.

– Это я-то Сусанин? – возмутился Наумов. – Мне велели сворачивать налево, я так и сделал.

Скоропад плевался матерками, не стесняясь дамы. Мол, не могли с весны зарыть эту чертову канаву?! Какой бардак в этом свободном демократическом государстве! Даже знаков не выставили, что проезд закрыт!

Беглецам становилось туго. Жилых строений на этом пятачке уже не было, какая-то мертвая постиндустриальная зона. В отдалении бетонные заборы, трава по пояс, диковатый кустарник.

Теперь канавы красовались с двух сторон – обрывистые, страшные, заложенные трубами. Возможно, днем тут проводились работы. Вдоль дороги стояли несколько самосвалов.

Григорий закричал от отчаяния, когда дорогу перегородила груда битых кирпичей. Справа кустарник, слева поваленный столб.

– Гриша, давай в кусты! – заикаясь от волнения, крикнул Скоропад. – Тут обязательно должен быть проезд!

– Хватит! – закричал Антон. – Попали! Всем из машины, занять круговую оборону! Рита, Гриша, лежите за капотом, не высовывайтесь!

Спецназовцы выскочили из машины, разбежались, отыскивая укрытия. Капитан схватил охающую женщину, потащил за машину.

– Не верю, – пробурчал Скоропад, выбираясь из груды кирпичей. – Здесь обязательно должен быть проезд. Хлопцы, я проверю, сейчас вернусь. Держитесь!

Бойцы залегли. Кабанов ворочался в кустах. Воронец скатился в канаву и возмущался, что она оказалась глубже, чем он предполагал. Антон свалился под колеса джипа, приготовился к стрельбе.

Ситуация дикая! Российский спецназ в чужой стране, в заштатном городке, за тысячу верст от линии фронта, где народ не чувствовал на себе никакой войны! Только не попасться – иначе конец, раструбят по всему миру!

Погоня отстала, но опять набирала обороты. Первая машина уже выезжала на пустырь. Антон закричал, что не стоит стрелять на поражение. Дескать, попробуем отогнать эту публику.

Спецназовцы ударили из всех стволов. Пули замолотили по капоту микроавтобуса, взрывали землю под колесами. Водитель резко затормозил, включил заднюю скорость. Первая машина убралась за изгиб проезжей части, а вторая даже не показалась.

Кричали люди. Антону было видно, как они выскакивают из машины, залегают, откатываются. Кто-то начал стрелять – слава богу, в «молоко». Еще одна пуля угодила в задний бампер застывшего «Форда», и он отвалился окончательно. В полумгле, бледно обрисованной лунным светом, перебежали несколько человек, залегли, открыли беспорядочный огонь.

– Командир, что делать? – выкрикнул Кабанов. – Мы их только пугаем, а они на поражение лупят!

«Будут давить, не остановятся, – лихорадочно соображал Антон. – Их больше, они дурные. Обязательно пойдут в обход. Тогда у нас будут потери. Нужно выбираться отсюда».

Решение родилось как-то спонтанно. У капитана даже не было времени толком обдумать его.

– Григорий, за руль! – проорал он. – Продерни машину вперед, метра на два-три, как уж сможешь, чтобы задница не маячила.

В этот трудный час Григорий неплохо соображал. Он откатился к водительской дверце, вскарабкался в салон.

Рита вовремя отползла из-под колес. Иначе джип раздавил бы ее.

Внедорожник проехал несколько метров и уткнулся в гору кирпичей. Этого было достаточно. Теперь преследователи его не видели.

– Кабанов, прикрывай, чтобы не лезли! Воронец, ко мне!

Роман уже выкатился из траншеи, забросил автомат за спину, подбежал к машине.

Все правильно. Если в багажнике с первого акта лежит градоначальник Горбун, то в финале он обязательно должен выстрелить.

Господа офицеры вытащили неповоротливую полуобморочную тушу и просто сбросили ее под колеса. Градоначальник мычал, безумно вращал глазами. Какое счастье! Он был живее всех живых.

Антон извлек из глотки градоначальника кляп, и Горбун разразился надрывным кашлем. Капитану пришлось отхлестать его по щекам, чтобы привести в чувство.

– Не убивайте!.. – прохрипел Горбун.

– Не убьем, Василий Петрович, – пообещал Антон. – Если сделаете доброе дело. Прекратите вертеться, как пьяная балерина! Вырвемся – будете жить. Плохо, за решеткой или в больнице, но все-таки. Если нет – убиваем вас в первую очередь. Кричите своим подельникам, чтобы не стреляли, выпустили нас. Тогда мы обещаем, что просто выбросим вас на обочину. Договорились?

Это было какое-то безумие. Кричали люди, лаяли автоматные очереди. Кабанову из последних сил удавалось сдерживать напор противника.

Горбун извивался, обливался потом. Идея выйти в свет ему решительно не нравилась.

Антон не любил прикрываться живыми людьми, пусть и последней мразью. Но что ему еще оставалось делать? Он был в ответе не только за своих ребят, но и троих гражданских.

– Не стрелять! – прокричал Горденко. – Здесь глава администрации Горбун! Не стрелять!