Сергей Алексеев - Великие битвы великой страны

– Принимай.

Вынул второй:

– Принимай.

Отсчитал Петр Верещагин двадцать три патрона – ровно столько, сколько исполнилось лет Шалве Татарашвили. И снова поздравил друга.

Смотрит Шалва Татарашвили на патроны. Это ж богатство целое!

Ценились боеприпасы на Малой земле: трудно их сюда под фашистским огнем доставить. Нет патронам цены. Нечем цену измерить.

Стоит растерянный Шалва Татарашвили. Держит в руках патроны.

– Спасибо, браток, спасибо!

Бесценный, конечно, патроны подарок. Да внимание друга вдвойне бесценно.

Радостным выдался день рождения.

Сержант Бартов числился мастером по вооружению. Редким он был умельцем: из ничего, из железного прута ружье сделает.

Чинил Бартов винтовки, автоматы, пулеметы, противотанковые ружья, пистолеты, трофейное оружие разных систем. Все неисправное несли Бартову. На Малой земле он старожил – куниковец, с первым отрядом прибыл.

Оберегали Бартова командиры. Погибнет такой мастер – не скоро найдешь замену.

Однако сержант Бартов все время рвался поближе к боям, на передовую.

Отроют солдаты под самым носом у фашистов окопы, возведут блиндажи. И Бартов тут же сразу пристроится. Отроет рядом индивидуальную ячейку.

Окопчик Бартова и есть его мастерская. Сюда и приносят к нему требующее ремонта оружие.

Гонят командиры его подальше от переднего края, грозят наказанием.

– Нельзя мне, нельзя, – говорит Бартов.

Знают другие, скажет сейчас Бартов: «Тут у меня испытательный полигон».

И верно.

– Тут у меня испытательный полигон, – говорит Бартов.

Бартов считает своей обязанностью не только отремонтировать винтовку, или пулемет, или противотанковое ружье, но и проверить его в деле, в бою.

Отремонтировал автомат.

Проверил.

Отремонтировал пулемет.

Проверил.

Отремонтировал противотанковое ружье.

На врагах проверил.

– ОТК! – смеются солдаты. – Отдел технического контроля.

Конечно, все понимают, что оружие можно проверить и в другом месте. Необязательно на передовой. Что Бартов хитрит, ищет повод быть поближе к бою.

Однако все понимают и то, что Бартов просто не может не бить фашистов. Что он настоящий боец.

Понимают это и командиры. Вот почему хотя и гонят они Бартова с передовой, хотя и грозят наказанием, однако в душе прощают.

Бартов не только испытывает в бою отремонтированное им оружие, но и ходит со всеми в атаку. Ходит даже в разведку за «языками».

Выставляет Бартов в таких случаях над своим окопчиком дощечку. На дощечке надпись: «Мастерская закрыта на перерыв».

Видят эту дощечку и фашисты. Появилась дощечка – «Берегись Бартова!»

Имя его Сергей. Фамилия Довбненко. Однако никто не называл краснофлотца по имени и фамилии. Пристало к нему: «Сега с Корабельной».

Был он из Севастополя. Есть в Севастополе Корабельная сторона. Там и родился и вырос Сега. Сега он потому, что не выговаривал в детстве имя Сергей. «Сега» скажет, а дальше не может. Так и остался Сегой.

Был он лихим разведчиком. Попав на Малую землю, тоже ходил в разведку.

Ходил в разведку всегда один.

– Так надежнее, – говорил Сега.

Действительно, здесь, на Малой земле, было очень трудно незаметно пробраться в расположение неприятеля целой группой.

Удачлив Сега. Привыкли и командиры, и бойцы: если Сергей Довбненко ушел в разведку, значит, жди – непременно назад с «языком» вернется.

И вот отправился снова к врагам разведчик.

Перебрался боец незаметно на неприятельскую сторону. Сделал засаду. Высмотрел на территории у фашистов офицерский блиндаж. Тихо к нему прокрался. Тихо снял фашистского часового. Был часовой в плащ-палатке. Накинул Сега на себя фашистскую плащ-палатку. Сунул бескозырку за рубаху. Надел на голову фуражку немецкого часового.

Стоит советский моряк на часах у фашистского блиндажа. Ждет, когда кто-нибудь из господ офицеров из укрытия покажется.

Дождался разведчик. Вскоре вышел из блиндажа офицер. Глянул на часового.

Замер Сега. Момент опасный. Вдруг задаст офицер какой-нибудь вопрос. Знал Довбненко по-немецки всего несколько слов – «мутер», «фатер» и «хенде хох!».

Везучий Сега. Не спросил ничего офицер. Кивнул головой часовому, повернулся к нему спиной, пошел по тропинке от блиндажа.

Советский разведчик только и ждал этого момента. Ударил он сзади сильно по голове фашистского офицера, быстро засунул в рот ему кляп. Потащил пленного к нашим позициям.

Удачлив Сега. Да тут неудача. Подвернулась ступня в темноте на камне. Хоть прыгай теперь на одной ноге.

Однако Сега на то и Сега. Находчив лихой солдат. Недолго думал. Нагнулся он над фашистским офицером:

– Жив? А ну приходи в себя.

Взобрался Сега на спину фашисту. Пригрозил автоматом, заставил ползти вперед.

Так и прибыл разведчик Сергей Довбненко к нашим верхом на фашистском офицере.

Признали солдаты Сегу. Смотрят, смеются:

– Жокей!

– Буденовец!

Когда к награде его представляли, в штабе смеялись тоже:

– Ну и Сега!

– Верхом на офицере!

– Ну и Сега с Корабельной!

Не кончились на этом приключения Сеги с Корабельной. Как Сергей Корабельный был указан он в наградном листе. Так записал по ошибке писарь. Решил, что Корабельный – его фамилия. Чуть не лишился боец награды.

Доказывал долго лихой разведчик:

– Не Корабельный я вовсе! Нет! Довбненко моя фамилия. Довбненко!

Приближался день освобождения Новороссийска. Войска, штурмовавшие оборону фашистов, были разделены на три группы: две сухопутные и одну морскую. Первая группа должна была атаковать Новороссийск с востока. Вторая – это герои Малой земли – наносила удар с запада. Были еще десантники – третья группа. Их задача: прорваться в город Новороссийск на судах с юга, с моря, через Цемесскую бухту. На берегах этой бухты и расположился Новороссийск.

9 сентября 1943 года в 2 часа 44 минуты утра штурм Новороссийска начался.

800 орудий обрушили свой огонь на врага. Заговорили знаменитые «катюши». В небе показались советские бомбардировщики. Застонала, загудела кругом земля.

Первыми на штурм города устремились торпедные катера. Минута. Вторая. Третья. Раздались взрывы страшной силы. Это катера наносили торпедный удар по береговой обороне фашистов, по молам и причалам новороссийского порта. И сразу же к берегу стали подходить суда с десантниками. Бойцы быстро сбегали на берег и тут же бросались в атаку.

В это же самое время с востока, с запада – с Малой земли – устремились на фашистов сухопутные подразделения.

Крики, как волны, идут над берегом:

– Ура!

– Полундра!

– Вперед!