Сергей Алексеев - Великие битвы великой страны

Затихли все. Следят, куда же движется царский поезд.

Вот она, первая весть:

– Прибыл в село Коломенское. (Это было недалеко от Москвы.)

Через две недели:

– Прибыл в Троицкий монастырь. (Это уже от Москвы изрядно.)

Прошло еще время:

– Прибыл в Александрову слободу. (Почти сто верст от Москвы Александрова слобода.)

Ждали новых вестей. Однако дальше царь Иван не двинулся. Остался он в Александровой слободе.

Через месяц царь направил в Москву послание. Сообщал Иван Грозный, что отрекается от престола.

Растерялись бояре. Не знают, печалиться, радоваться ли. Вот и боярин Мансур Дупло. Все думал, как поступить: выступать за Иваново отречение, не выступать. Скажешь – да, а царь одумается, и попадешь на плаху.

Бегал Мансур Дупло к другим советоваться. Пришел к соседу князю Фаддею Затонскому. Мол, что скажешь, соседушка-князь.

Конечно, рад был бы князь Фаддей Затонский, если бы царь Иван действительно отрекся от трона. Однако ушел он от прямого ответа. Осторожен, осмотрителен князь Фаддей.

Пошел боярин Дупло к другому соседу, к боярину Истоме Лыкову. Конечно, рад был бы Истома Лыков, если бы царь Иван покинул русский престол. Однако вслух свои мысли произносить не стал. Выжидал, осторожничал боярин Истома Лыков.

В своем послании царь Иван говорил не только о желании уйти от власти. Он высказывал также жалобы на бояр и приказных людей, упрекал их в нерадивости и даже в изменах.

Заёкали боярские сердца.

Из Александровой слободы царь Иван обратился и к черному, то есть к простому посадскому люду. Однако тут уже не было грозных суровых слов. Писал царь, чтобы посадские люди «никакого сумнения не держали», что опалы на них не будет и царского гнева нет.

Забурлила Москва.

Устали они от боярских смут. Они – за царя Ивана. На стороне царя и купеческий люд. Поощряет государь дела торговые. «Наш он царь, хотя и крутой, и грозный. Не нужно царя другого».

Должны были высказать свое мнение князья и бояре.

Чертыхнулся боярин Мансур Дупло. Однако сказал:

– Не нужно царя другого.

Чертыхнулся князь Фаддей Затонский. Однако сказал:

– Не нужно царя другого.

Чертыхнулся боярин Истома Лыков. Однако сказал:

– Не нужно царя другого.

И другие князья и бояре за царя Ивана слова сказали.

В Александрову слободу были направлены посыльные. Просили они, чтобы царь Иван «государства своего не оставлял» и всем владел и правил, как посчитает нужным.

Принял Иван Грозный послов из Москвы. Выслушал. Согласился остаться на русском троне. Ушли посыльные.

Сверкнули глаза Ивановы. Налились свинцом:

– Ужо!

Сжались в кулаки, до боли в пальцах, царевы руки. Поднял он посох и грозно по полу стукнул.

Дивились все на Гришку Плещеева.

– Ну и ну!

– А зачем же собачья морда у седла?

– Шерсть-то, шерсть-то к чему, как метла, на конце кнутовища?

Ухмылялся Гришка. Выпячивал губы:

– Для опознания.

Сидит Гришка на высоком коне. Сверху на Гришке грубая, почти нищенская роба. Откинул край: с внутренней стороны роба подбита овчинным мехом. Откинул сильнее. Под робой – нарядный кафтан. Суконный. Золотом шитый. Заметили люди – снова мех, но не овчинный теперь, а то ли куний, то ли соболиный. Дорогой, редкий.

– О-го!

Но не столько людей поразил Гришкин наряд – бедная роба и дорогой кафтан, – сколько то, что к шее лошади, на которой сидел Гришка, была привязана собачья голова. В руках у Плещеева плеть. На ее конце метелкой болтается кусок шерсти.

– Дивное что-то, – поражаются люди.

Поселившись в Александровой слободе, Иван Грозный провозгласил опричнину (опричнина от слова «опричный» – особый) – создал отдельный, особый воинский корпус. В него было зачислено 1000 человек.

Гришка Плещеев – один из опричников.

– Что же это такое? – интересуются люди.

– При царе будем, – отвечал Гришка.

– Так мы ж тоже все при царе.

– Это другое дело, – растолковывал Гришка. – Мы опричные. Мы особые. Царь нам верит. Царь выделяет. Но, но, – прикрикнул на сдвинувшуюся было лошадь. – Стой!

Давно уже зрел у Ивана Грозного план нанести решительный удар по боярству. И вот создана опричнина.

Отбирал царь людей в опричники с особым расчетом. Попали туда и богатые люди из старых княжеских родов, и представители боярской знати. Но большинство опричников были выходцами из незнатных фамилий или из малоземельных дворян. Выдвигал таких людей Иван Грозный. Поддерживал. Считал, что они будут более преданно служить и ему, и государству.

Гришка Плещеев был как раз из таких – небогатых.

– А голова-то собачья зачем? Голова у конячьей шеи? – не отпускают Гришку жители.

Посмотрел Гришка с высоты на людей:

– Будем кусать, как собаки.

– А метла?

– Выметать все крамольное, царю неугодное.

Присвистнул Гришка. Коня вшпорил. Умчался.

Заболталась на скаку собачья голова. Заметалась на кончике плети волосяная метла по ветру.

Стоял в тот день крик по всему Белёву. С насиженных дедовских мест выселяли князя Данилу Гавриловича Холмского. Несколько веков тому назад, еще при Ярославе Мудром, здесь поселились Холмские. Вот ведь с каких годов.

Любит князь свою вотчину, свой Белёв. Любит Оку, хотя она еще и не очень широка в этих местах. Любит простор под Белёвом. Лес, что на той стороне реки.

Всё и всех знает здесь князь Данила Гаврилович. И князя все знают. Приросли к нему. И дворяне, и страдники, то есть крестьяне, и все остальные. Есть на кого опереться князю. Вот уж где-где, а здесь, в Белёве, он воистину – князь. Владыка.

И вот приказ царя Ивана – выкатывайся из родного гнезда, князь Данила.

Под опричнину Иван Грозный отдавал целый ряд уездов и городов. Сюда вошли Можайск, Вязьма, Ростов, Ярославль, Козельск, Вологда, другие города. Вошел и Белёв. Из опричных городов и уездов царь приказал выселять старых владельцев и вместо них помещать опричников.

Не без умысла так поступал Иван Грозный. Прав князь Холмский – отрывал царь неугодных ему князей и бояр не только от старых вотчин, но, главное, от старых связей, привязанностей и привычек. Лишал опоры и тех корней, которые давали им власть.

Чернее тучи ходил князь Холмский по отчему дому.

– Так-то – за родовые заслуги. Собирайся. Езжай. Да куда? В Казанские земли. К черту под язык, к сатане под лавку, – ругался князь.

Действительно, многих князей и бояр Иван Грозный переселял на Среднюю Волгу. И тут есть расчет у царя Ивана – пусть обживают русские новые земли.

Не может успокоиться князь Холмский:

– Ирод! Подальше от Москвы гонит. Своих-то – к себе, поближе.

И в этом тоже не ошибался Холмский. Окружил царь Иван Москву надежным кольцом опричников.