Борис Земцов - Добровольцы

Мы едем в поезде Москва — София. Едем до какой-то румынской станции с неприличным названием. Как будем добираться дальше — непонятно, но люди, везущие нас, веселы и спокойны, все идет так, как надо. Пассажиры вагона процентов на 70 — «челноки», едут в Турцию через Болгарию. В Болгарии продают прихваченный в нашем многострадальном Отечестве товар — электропилы, кофеварки-кофемолки и другие традиционные предметы личного экспорта. Вырученную валюту тратят в Турции — закупают кожу, трикотаж и прочее.

Купленное продают в России, снова закупают электропилы, кофеварки-кофемолки и… все по новой. Эти люди, обратив внимание на практически полное отсутствие багажа у нас (особенно в сравнении с их громадными тюками), искренне недоумевают: как же так, ехать ныне за границу с пустыми руками? Прости, Господи, их наивность и простоту — тщетно тратить время и нервы, чтобы объяснить им цели и смысл нашей «командировки». Поэтому на вопросы «куда», «зачем» мы отмалчиваемся и отшучиваемся.

Продолжаю присматриваться к своим попутчикам. Почти половина — казаки. В основном с Дона, есть и уроженцы Ставрополья, сибиряки. Они страшно горды принадлежностью к казачеству, держатся высокомерно. Обратился к ним по незнанию «мужики!» в тот же миг был жестко одернут: «Мы не мужики, а казаки». Оказывается, в их сознании уже четко отложилось: русские мужики — это, по сути, второй сорт, казаки — элита. Вспомнилась в связи с этим годичной давности встреча с представителями казачества одного из южных регионов (до этого казаки мне представлялись едва ли не самыми лучшими, самыми чистыми носителями национальной идеи). Тогда меня сильно удивило недоверчивое, граничащее с враждебным, отношение их к Москве, к русским, твердая уверенность, что казачество — самостоятельный этнос, уходящий корнями в глубь на тысячелетия (!), упрямая ориентация на близкую перспективу полного отделения от России и образование самостоятельного казачьего государства. «Это отдельные настроения некоторой части казаков», — по наивности сделал я тогда вывод.

Выходит, ошибался. Впрочем, «не судите, да не судимы будете», — подумаешь, высокомерие и сепаратизм. Главное, что сейчас на призывы поддержать сербов — казаки отозвались первыми! Пока записные патриоты говорят умные речи, наслаждаются речами Невзорова и размахивают плакатами на митингах — казаки, не щадя живота своего, вносят конкретный вклад в защиту славянства и православия. Низкий поклон им за это.

Что же касается неказачьей части нашей группы, то она представлена москвичами (в основном), питерцами и туляками. Поехавших по чисто политическим мотивам немного. Едут, чтобы проверить себя, посмотреть заграницу, заработать валюты. Лично мне последний мотив кажется странным — ведь общеизвестно, что в горячих точках Югославии нуждаются не в наемниках, а (большая разница!) в добровольцах. Однако меркантильный расчет скорее не вина, а беда этих людей. Похоже, кто-то накануне долго и старательно внушал им, что сербы всем воюющим на их стороне отваливают сполна.

В Сучаве мы сходим с поезда. Город запомнился грязным вокзалом (в зале ожидания среди белого дня внаглую разгуливали мыши), мужиками в островерхих бараньих шапках. Из Сучавы мы должны выехать до Тимишоары, оттуда до югославской границы рукой подать. Столь сложный вариант попадания в Югославию кажется нам странным, если не подозрительным. Везущие нас Юра и Женя объясняют все сложности дополнительными принятыми ими мерами предосторожности. Объяснения неубедительны. Общеизвестно, что не первый год существует прямой железнодорожный маршрут Москва — Белград (авиатранспорт, разумеется, не в счет — он баснословно дорог). Неужели нельзя было воспользоваться поездом? Похоже, наши «отправители» попросту экономят на нас. Ехать на перекладных (через Сучаву и Тимишоару) куда дешевле, чем прямым поездом. Впрочем, по этому поводу никто не сетует. Трудности дороги ничтожны в сопоставлении с масштабом задач, которые нам предстоит решать через денек-другой. Шутка ли — мы окажемся в самой горячей точке планеты. Окажемся не туристами, не посторонними наблюдателями, а участниками событий. Православным братьям-сербам сегодня приходится туго. Мировое правительство, вскормленное сионистским капиталом, делает все возможное, чтобы сербы перестали быть нацией, чтобы форпост славянства и православия на юге Европы был уничтожен. Именно с этой целью была разрушена мощная славянская держава — Югославия. Именно для этого вооружаются и науськиваются католические и мусульманские сепаратисты. Программа уничтожения очага национального сопротивления новому мировому порядку, опробованная в Ираке, «доводится» на югославской земле. Компоненты этой программы известны: расчленение страны, уничтожение армии, разрушение культуры, информационная и экономическая блокада. Есть все основания полагать, что сценарий, по которому развиваются события в Югославии, вскоре повторится и у нас, в России.

Опять в поезде. Пункт прибытия — Тимишоара. Название этого румынского города в свое время порядком потрепали средства массовой информации. Возможно, «ненавистный» коммунистический режим заставил возмутиться местных пролетариев. Конечно, ко всем штампам и формулировкам, связанным с недавней, якобы демократической, революцией в Румынии, надо относиться сдержанно. Уже просочилась в прессу куцая информация, что румынские события — вовсе не веяния демократических ветров, а традиционные масонские козни. Разумеется, никто из нас, сидящих сейчас в поезде Сучава — Тимишоара, размышлениями на подобную тему голову не утруждает. Какое нам дело до Румынии, когда мы едем в Югославию. В самую горячую точку планеты.

Обстановка, в которой мы сейчас пребываем, меньше всего соответствует пафосу высоких идей. Вагон, как и весь поезд, грязен и тесен. Места — только сидячие. Липкая духота напополам с жестокими сквозняками. Кое-кто из моих попутчиков излишне весел. Это благодаря изрядной дозе румынской водки. Откуда у них валюта, ведь рубли в этой стране никакой ценности не имеют? Мой сосед Володя Ц. (юркий словоохотливый одинцовский парень, способный ввязаться в разговор на любую тему и по любому поводу, уже успел получить кличку Бес) доверительно сообщил, что казаки «толкнули» в Сучаве что-то из гуманитарной помощи. Позже выяснилась долгая предыстория этой фразы. Оказывается, наши (то есть входящие в состав нашей группы) казаки до того, как погрузиться в поезд, месяц жили в подвалах одного из московских монастырей. Жили — не тужили. Ждали выездных документов. Подрабатывали на хлеб и водку разгрузкой гуманитарной помощи, присланной на адрес этого монастыря аж из самих Соединенных Штатов. Ворочать тяжеленные коробки, заброшенные в Россию сердобольными американцами… и не пошарить в самих коробках — для них, видимо, неприемлемо. Что-то было истреблено под монастырскими сводами, что-то отправилось в недрах посылочных ящиков в родные станицы, а что-то, проделав длинный путь через полусерьезные (эсэнговские) и серьезные (международные) границы, перекочевало в распоряжение румынских барыг. Представляю, как цыганоподобные вороватоглазые румыны (именно такой тип людей преобладал в окрестностях вокзала города Сучава) радовались полученным едва ли не задаром консервам и концентратам, помеченным заветным знаком «Made in USA». Не меньший восторг испытывали и казаки, кому случай представил возможность без всяких протокольных формальностей отведать наверняка дрянного, но все-таки заграничного пойла. Пусть лучше казаки честно пропьют эти подачки из-за океана, чем мурлорожие кооператоры сколотят на них очередной «лимон». Я бы и сам сейчас, забыв о наложенных возрастом и обществом обязанностях, с удовольствием «накатил» стакан.