Борис Земцов - Добровольцы

Б. Земцов имеет все основания не любить патриотов-теоретиков из «интелей», считать их представителями «тупиковой, больной и бесплодной тенденции», но даже этим изнеженным особям будет не вредно вздрогнуть, когда на них со страниц «Боснийской тетради» повеет холодом горных вершин.

Но вот насчет «голой правды о войне» с автором хочется поспорить. Почему-то укоренилось мнение, что правда непременно должна расхаживать в голом виде. По мнению Б. Земцова, «во все времена, во всех войнах существовали две правды… правда политиков и больших полководцев и правда… окопная, правда солдатская», причем это «два измерения, которым никогда не дано пересечься».

Автор обещал не делать выводы и свое обещание держит, но прибегает к хорошо известной уловке: заставляет говорить вместо себя других, причем недвусмысленно солидаризируется с их высказываниями. Однако выводы эти находятся в противоречии с его же собственными наблюдениями. Он сам не раз отмечает, с каким ожесточением ведется война в Боснии, что обе стороны в этой войне никого не жалеют, что нет ни одной сербской семьи, которая не носила бы траура, — все это мало похоже на «игру».

И о том, что война в Боснии «никому не нужна», то есть бессмысленна, — не Б. Земцову поддакивать подобным рассуждениям. Он же прекрасно знает, что в Югославии проходит сегодня наш дальний рубеж, что Запад отрабатывает тот вариант, который позже будет использован им против России. Ни нам, ни сербам эта война действительно не нужна, но она нужна нашим врагам, она нам навязана. Можно, конечно, и не воевать. Можно устыдиться того вопроса, который А. Караулов любит с наигранной наивностью задавать в своем «Моменте истины» не нравящимся ему собеседникам: «Вы что же, за войну?» Почему-то никто до сих пор не догадался ответить Караулову всего тремя словами: «Альтернатива войне — капитуляция».

Именно этого добивается сегодня от сербов Запад. И движет им даже не политический расчет, а застарелая, подсознательная, иррациональная ненависть к православному славянству. В иррационализме западной политики мы убеждаемся ежедневно. Наблюдатели ООН в Боснии докладывают, что военными провокациями там все время занимаются мусульмане. И какой вывод делают из этого политические лидеры «цивилизованного», будь он трижды проклят, мира? «Надо бомбить сербов!» И бомбят. В минувшем 1994 г. уже неоднократно. Где логика? Логики никакой. Только тупая и слепая ненависть.

А вот еще один классический пример алогизма. Все время говорили: «Югославия — искусственное образование, эти народы должны жить порознь». Поднатужились, развалили Югославию на куски. Один из этих кусков — Босния. Ее называют «Югославией в миниатюре», она представляет собой точно такой же многонациональный конгломерат. Почему бы ее народам тоже не жить порознь? Но Запад вдруг меняет свою позицию на 180 градусов и кричит: «Нельзя!» Где логика? Логики опять никакой.

Суть боснийского конфликта — в претензиях поддерживаемых Западом местных мусульман на гегемонию на всей территории Боснии. Тот самый Запад, который на всех перекрестках вопит об угрозе «исламского фундаментализма», поддерживает себе же во вред исламского фундаменталиста Изетбеговича в теплой компании с Ираном и Ливией, этими «рассадниками международного терроризма», по уверениям того же Запада. Где логика? Там же, где и в предыдущих случаях.

На 53,3 % территории Боснии сербы, по данным переписи 1981 г., составляли абсолютное большинство (сборник «Югославия в огне», М., 1992, с. 116). Навязываемый сегодня боснийским сербам «мировым сообществом» план «мирного урегулирования» оставляет им всего 49 %. Но главное даже не в этом. Главное в том, что этническая чересполосица, при которой сербы преобладают в Западной Боснии и Восточной Герцеговине, а мусульмане — в Центральной и Восточной Боснии, используется Западом для того, чтобы ни в коем случае не допустить территориального объединения сербов собственно Сербии, Боснии и Хорватии, чтобы сербы в конечном счете стали добычей в одном случае — мусульман, в другом — католиков.

Сербы же добычей стать не хотят, за то и сражаются. И сражаются, судя по результатам, неплохо. Однако Б. Земцов с удовольствием рассказывает о случае, когда «сербы струхнули», и неоднократно повторяет версию, будто «сербы русских подставляют», «затыкают ими дырки». Ему, конечно, видней, но, во-первых, русских в Боснии воюет не так уж много, чтобы их можно было целенаправленно подставлять для затыкания дыр. Есть такой эффект мокрого тротуара: в дождь всегда кажется, что на противоположном тротуаре суше. В бою, похоже, тоже каждый считает, что тяжелей всех приходится именно ему. Это ощущение прекрасно передано в известных стихах С. Гудзенко: «Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины». В действительности, разумеется, мины падают в разных местах.

Кроме сербов, на Б. Земцова могут обидеться еще и казаки. Близкое знакомство с ними произвело на него удручающее впечатление и, при всей его нелюбви к выводам, навело на мысль, что «возрождение казачества в нынешнем его виде — процесс для Отечества малополезный, если не сказать — разрушительный». Хотя еще недавно сам Земцов «на патриотических тусовках» «с благоговением любовался красавцами в казачьей форме с нагайками за голенищами», думая о казаках как о спасителях России, стараясь не замечать ни казачьи подразделения в составе «защитников» Белого дома в августе 1991 г., ни ползучие идеи казачьей самостийности, ни надменное высокомерие казаков по отношению ко всему русскому. Автор посмеивается над бытующими среди казаков легендами, будто и Рим, и Трою основали казаки, но пусть почитает кое-какие наши патриотические издания, у него волосы дыбом встанут: чего там Рим и Троя, и этруски — «это русские», и Крит наш, и Древний Египет, и Древняя Индия, и санскрит — славянский язык, — и все это, с позволения сказать, «ученые» люди пишут — какие же претензии могут быть к простым казакам, наглотавшимся как-нибудь случайно такой отравы, как чеченском водка? Описанные Б. Земцовым сцены казачьего грабежа и пьянки, безусловно, омерзительны, но в этом случае было бы интересно услышать не только его личные впечатления, но и «русско-казачий диалог», а то в казачьей среде высказывается мнение о специальной засылке под видом добровольцев таких лиц, которые должны создать негативное представление о казачестве в целом. Так что не будем делать общих и скороспелых выводов из частных наблюдений.

То же самое можно сказать и о книге Б. Земцова. Частные замечания ничуть не умаляют ее значения как документа эпохи. Самое ценное качество ее автора — искренность. Это всегда облегчает анализ, не нужно доискиваться каких-то скрытых или корыстных мотивов. Но, как ни труден бывает анализ, Б. Земцову на высоте Заглавок пришлось еще трудней, он там сражался с автоматом в руках, а не с авторучкой. Впрочем, и авторучкой он владеет ничуть не хуже.