Борис Земцов - Добровольцы

А. Иванов-Скуратов

Со времени событий, что легли в основу «Боснийской тетради», прошло двадцать лет. Срок более чем серьезный. Соответственно, 2013 г. — год вполне юбилейный, не только предполагающий, но и требующий «вернуться к теме». Пора окончательно расставить акценты, сформулировать выводы, подвести итоги.

Для русских добровольцев, прошедших югославские фронты 1991–1995 гг., эти итоги делятся на два вида: итоги личные и итоги общественно-государственные.

В плане «личного» все предельно ясно. Формулировки те же, что были двадцать лет назад: выдюжили, получилось, смогли! И не просто «смогли», а смогли на «пять с плюсом». Русские добровольцы выполнили гражданский и патриотический долг, проверили себя, внесли личный вклад в борьбу с мировым злом, в противостояние мировому правительству. Среди них не было предателей, сдавшихся в плен, перешедших на сторону неприятеля. А вот героев было немало — добровольцы, оборонявшие 12 апреля высоту Заглавок, — только немногие из них. Впрочем, любой из тех, кто решился тогда бросить все и уехать «за тридевять земель» помогать братьям-сербам, по сути своей уже был героем.

Что же касается итогов общественно-государственных, то здесь — сложнее. Русские добровольцы, ехавшие воевать в Боснию и Хорватию в 1991–1995 гг., четко осознавали, что едут они не за «большими деньгами наемника», не за орденами, не ради карьерного роста, а исключительно по зову сердца, из патриотических побуждений. В полном соответствии со всеми тогдашними политическими реалиями любой доброволец понимал без иллюзий, что для государственных структур он вне закона. Случится что — надеяться не на кого: отфутболят все просьбы посольство и консульства, отмолчится МИД. Некому будет хлопотать об отправке «груза двести», никто не будет выкупать из плена. В официальной прессе наших добровольцев сразу стали ставить на одну доску с «дикими гусями», с солдатами-наемниками.

Неуютные перспективы, незаслуженный статус. Время подтвердило этот суровый расклад. Хуже всех пришлось тем, кто вернулся на Родину из Боснии и Хорватии после ранений и тяжелых контузий: ни лечения, ни пособий. Понятно, в приеме в военные госпитали героям югославским фронтов 1991–1995 гг. отказывали («Вы же гражданские лица…»). Естественно, не жаловали их в обычных больницах («Да у вас пулевое ранение, вам могут помочь только особые специалисты…»). Бывало, что возникали у бывших добровольцев проблемы и с «компетентными органами» («Что вы там делали? Кто вас туда посылал? Кто был рядом с вами?»). Многие русские, воевавшие в Боснии и Хорватии, и эту чашу испили до дна.

Правда, все это было давно. В минувшем столетии. В былую политическую эпоху. Сегодня в стране, кажется, дуют совсем другие ветры. Ветры-то другие, а отношение к русским добровольцам, воевавшим на югославской земле, остается прежним. Государство их не замечает (разумеется, прочих проблем хватает).

Общество их боится (вдруг, со своим максимализмом и боевым опытом, попытаются включиться в политические процессы или засвидетельствуют свою позицию в отношении, например, сексуальных меньшинств, требующих прав и свобод?).

Разумеется, мало кто из них получает полноценную медицинскую помощь после ранений и контузий, полученных в Боснии и Хорватии. Никаких пособий, никаких пенсий. Да и «Спасибо!», сказанного с государственного уровня за умножение национальной ратной доблести, за отстаивание национальных интересов, никто из них до сего дня не слышал. Насколько здорово общество, что боится тех, кто является фактически его лучшей частью, кто воплощает в себе мужество и патриотизм? Какое будущее у государства, что не замечает своих потенциальных защитников и союзников? Вопросы, увы, риторические.

Между тем, только по приблизительным оценкам специалистов, через югославские фронты 1991–1995 гг. прошло несколько тысяч наших соотечественников. Сегодня большинству из них нет и пятидесяти. Вполне социально активный возраст. Досадно, что такой потенциал остается невостребованным. Неужели подобный порядок вещей окончателен?

Ракия — виноградная водка.

Удивительным, поистине легендарным образом сложилась дальнейшая судьба этого добровольца. Долечившись в госпитале, он вернулся в окрестности Вышеграда. Снова воевал. Потом перебрался под Сараево. Участвовал в рискованных, не имевших аналогов в военной истории, операциях. Не раз был ранен. Женился на сербке, также воевавшей в местном ополчении. Стал отцом двух очаровательных детей. Когда полыхнуло в Косово, моментально оказался там, снова воевал, снова попадал в переделки, каждая из которых достойна сюжета лихого боевика. Когда выстрелы на югославской земле стихли, Олег в совершенстве овладел специальностью сапера. Занимался разминированием не только на сербской территории, но и в Черногории, Хорватии. Знание саперного дела пригодилось ему и в командировках в Ирак и Афганистан. Насыщенная жизнь, обилие впечатлений подтолкнули Олега к писательству. Любимым жанром стала документальная проза. Уже изданы и пользуются читательским спросом автобиографические книги о русских добровольцах в Боснии, об особенностях югославской войны 1992–1995 гг., о практике саперного дела, об актуальных проблемах стратегии и тактике современных войн. В последнее время Олег увлекся сербской этнографией и археологией, всерьез окунулся в проблемы зарождения славянской цивилизации на Балканах. Его работы на эту тему положительно оценены специалистами, они читаются на одном дыхании. Легендарная судьба не мешает Олегу оставаться скромным, даже застенчивым, совершенно чуждым похвальбе и браваде. Узнав о готовящейся книге, где есть «кусочек про него», просил не называть его фамилии. Иду навстречу, выполняю его просьбу, хотя знаю, что и в Сербии, и в Республике Сербской Олег не просто известен, а знаменит! Знаменит как русский доброволец, герой войн за свободу сербского народа, талантливый писатель. Здоровья тебе, Олег, и побед на всех нынешних и грядущих фронтах!

Судьба Андрея П. сложилась в целом благополучно. Снайперские способности определили род занятий на всю жизнь. Андрей стал спортсменом-стрелком, тренером по этому виду спорта. Сам достиг немалых, в том числе и международного уровня, результатов. Подготовил и воспитал немало чемпионов. Называть его настоящую фамилию не рискну. Вдруг чиновники-недоброжелатели, узнав о его добровольческом прошлом, начнут клеить ему ярлык былого «наемника» и всячески гнобить. От себя лично пожелаю дальнейших успехов: чтобы все пули «в яблочко», чтобы ученики только радовали достижениями своего тренера! Так держать, Андрей! В боснийских горах начиналась твоя биография. Начиналась правильно и красиво. Сейчас тебе нет и сорока. Ты еще многое сможешь и успеешь!