Юлиан Семенов - Семнадцать мгновений весны (сборник)

– Я попробую сегодня запросить Генштаб.

– Ты их не поставил в известность?

– Я сразу приехал к тебе.

– А еще говорят, что разведчики и особисты плохо живут.

– Мельников с Бородиным живут хорошо.

Мельников посмотрел на Бородина воспаленными, блестящими глазами, поманил его пальцем, тот нагнулся; Мельников, зажав рот платком, прошептал:

– Разведка, узнай у врачей: скоро мне в ящик, а?

– Ты что?

– Борода, ты меня только не вздумай успокаивать. Я старый-престарый, битый-перебитый чекист. Ну… Валяй… Попробуй. Я б сбежал, да ведь заразить страшно: они молчат, не говорят мне – открытая форма или безопасный я для окружающих.

…Бородин вернулся через полчаса, сел возле своего друга и долго расправлял халат на галифе, чтоб складок не было.

Мельников сказал:

– Если б ты пришел резвый и стал меня по руке хлопать, вроде нашего парткома, я б сразу понял – адью!

– Они говорят, что выцарапаться можно, – ответил Бородин, – можно, хотя все это зависит от тебя больше, чем от них.

– Дурачье. А они все темнили. А мне, если темнят, лучше не жить. Спасибо, Борода. Тогда выцарапаюсь. Одолею проклятую, мать ее так…

– Я к тебе завтра приеду.

– Если сможешь…

– Смогу. И послезавтра приеду.

– Слушай, а где твой капитан?

– Высоковский?

– Да.

– В штабе.

– Ты его к ним забрось. Со всеми полномочиями.

– Не дожидаясь новостей из Москвы?

– Ну, погоди день, от силы два.

Когда Бородин вернулся к себе, его ждали три новости: первая – приказ Верховного главнокомандующего о наступлении по всему фронту для помощи западным союзникам в Арденнах; вторая – Ставка наградила всех участников группы «Вихрь» орденом Ленина за операцию «Ракета». А третья новость лежала перед Высоковским: шифровка от Ани, в которой та сообщала, как был арестован Вихрь, как он бежал и что ей об этом побеге говорил полковник Берг.

– Ну что ж… – протянул Бородин и начал растирать лоб, – давайте, милый, отправляйтесь к ним. Просто-таки в самое ближайшее время надо лететь. А как поступать – ей-богу, рецептов здесь дать не могу. Станьте дублером Вихря, что ли… Все его связи возьмите на себя. У них там один чистый человек остался – Коля, на него и ориентируйтесь. У меня такое мнение, что там какая-то липовая, но трагическая путаница. А гадов там нет. Хоть голову мне руби – я в это верю, несмотря на то что объективно там все более чем хреново.

Высоковский на связь к Вихрю не вышел. В том месте, где он выбросился с парашютом, была перестрелка, и какой-то человек, видимо раненый, бросился в реку – за ним гнались с собаками. Люди из разведки Седого опросили свидетелей: судя по описанию внешности, этим человеком был капитан Высоковский.

« ЮСТАСУ . Благодарим за информацию о Рунштедте. С сыном все в порядке. Справедливы ли слухи о назначении Гиммлера главкомом группы армий „Висла“? ЦЕНТР ».

« ЦЕНТР . Благодарю за сообщение о сыне. Прошу информировать впредь. Никаких данных о назначении Гиммлера главкомом группы армий „Висла“ не имею. ЮСТАС ».

« ЮСТАСУ . Кто в рейхе занимается проблемой охраны тайны производства торпед для ВМФ новейших образцов? ЦЕНТР ».

« ЦЕНТР . В связи с введением режима „особой секретности“ перед началом наступления на Западном фронте выяснение такого рода вопроса связано с особой сложностью. ЮСТАС ».

« ЮСТАСУ . Мы понимаем все сложности, связанные с выполнением этого задания. ЦЕНТР ».

« ЦЕНТР . После разгрома абвера адмирала Канариса, который занимался вопросами военного контршпионажа, охрану тайны производства торпед для ВМФ курирует разведка люфтваффе (Геринг) и местные отделы IV отдела РСХА (гестапо, Мюллер). По непроверенным данным, завод торпед расположен в районе Бремена. Шеф бременского отделения гестапо – СС бригаденфюрер Шлегель. Часть материалов, которыми вы интересовались – о преступлениях нацистов, – достал, готов передать надежному связнику. Как сын? ЮСТАС ».

« ЮСТАСУ . Связь получите 15 января 1945 года в обычном месте в 23.45. Пароль и отзыв – прежние. ЦЕНТР ».

Неделю Берг выжидал, что даст арденнское наступление. Если бы продвижение Моделя и фон Рунштедта было стремительным и успешным, если бы он, грамотный военный разведчик, понял, что наступил действительно тот самый перелом в войне, о котором трубил Геббельс, тогда, решил он для себя, Коля и Вихрь будут переданы им гестапо. Берг понимал, что это, конечно же, рискованно со всех точек зрения. Но он устал, смертельно устал в своей игре и поэтому временами стал поддаваться не разуму, но чувству.

Все определилось окончательно, когда после победных кинохроник, в которых были показаны пленные янки и смеющиеся немецкие «панциргренадирен», после ликующих речей Геббельса и Штрайхера Бергу попалось обращение Моделя к своим войскам, где он писал: «Нам удалось расстроить запланированное противником наступление на нашу родину». Этого для Берга оказалось достаточно, чтобы разум подсказал ему: последняя попытка сорвалась. Это было наступление отчаяния, но не силы. Этого еще не поняли солдаты, полковник Берг это понял. И сразу вызвал своего агента, которому была присвоена кличка Отто. Этим агентом был Коля.

– Вот что, – сказал Берг, когда они вышли на улицу, – передайте своему шефу, чтобы он не появлялся в городе. Его фотография есть в гестапо, его очень ищут, равно как и вашу радистку.

– Откуда у гестапо может быть фотография моего шефа? – удивился Коля.

Берг быстро глянул на него и понял – все понял: он достаточно долго работал в контрразведке против русских, чтобы уяснить то положение, в котором очутился шеф русской группы.

– Устройте мне встречу с вашим шефом, – сказал он.

Берг решил, что, побеседовав с глазу на глаз, он укрепит свои позиции на будущее – разведчики понимают великое умение продавать и покупать тайны друг друга.

– Хорошо, – сказал Коля. – Устрою.

– Теперь дальше… Мы получили кое-какие данные о том, что ваши готовят наступление. Вы не в курсе?

– Нет.

– Вы передали своим данные о защитном вале по Висле—Одеру?

– А что?

– Ничего. Интересуюсь. Как вышли снимки?

– Снимки получились хорошие.

– Не сердитесь на меня, но в данном случае положитесь на мой опыт: эти снимки надо переправить вашим. По радио такие сведения выглядят иначе.

– Вы что, хотите предложить свою кандидатуру для перехода линии фронта?

– Скажите, подозрительность – национальная черта русского характера или благоприобретенная? – хмуро спросил Берг.

– Вы имеете в виду бдительность, по-видимому, – улыбнулся Коля.

– Нет, я имею в виду подозрительность, именно подозрительность.