Георгий Савицкий - Битва «тридцатьчетверок». Танкисты Сталинграда

Основными были два типа «речных мониторов», как в шутку называли их защитники Сталинграда.

Катер проекта «1124» относился к числу больших речных бронекатеров. Он был создан в 1933 году и строился на заводе в Зеленодольске. Серийные катера строили на этом же заводе тремя годами позже. Большой речной бронекатер имел полное водоизмещение около сорока четырех тонн, на нем были установлены две артиллерийские башни танка Т-34 с 76-миллиметровыми орудиями и один двуствольный башенный пулемет винтовочного калибра. Двухвальная двигательная установка состояла из двух бензомоторов «ГАМ-34БС» по 850 «лошадей» в каждой. Это обеспечивало скорость полного хода 21 узел и дальность плавания в 260 миль. Экипаж «речного танка» составлял шестнадцать человек.

Дополнительное вооружение состояло из зенитки Лендера на открытой установке или из зенитных пулеметных башен: сначала «ПБ-3» для пулеметов Максима, «ПКБ-5» – для «Дегтярева-танкового» или для спаренных крупнокалиберных «ДШК». С 1942 года иногда также устанавливались направляющие для пуска реактивных снарядов.

Также на катерах, сдаваемых промышленностью с весны 1942 года, на кормовой палубе были установлены рельсы и обухи для крепления мин – от четырех до восьми штук. Но минировать пока было нечего. А вот реактивные установки залпового огня «катюша» морякам Волжской флотилии пришлись очень даже по душе! Залпами реактивных снарядов они сдерживали прорывы немецких войск, косили вражескую пехоту и технику.

Вместе с новыми несли ратную службу на Волге легкие бронекатера типа «Д», еще дореволюционной постройки. Также в Волжской флотилии было и небольшое количество разнотипных трофейных польских бронекатеров типа «П».

Но и гитлеровцы в долгу не оставались и устраивали настоящую «воздушную охоту» за «речными танками».

Взвод зенитных танков, как всегда, расположился треугольником, одной стороной параллельно берегу Волги. Степан Никифорович не верил своим глазам, он помнил набережную великой русской реки еще до страшных бомбежек, разрушительных артобстрелов и яростных уличных боев.

Весной – господи, всего-то меньше, чем полгода, прошло! – они вместе с Варей гуляли после работы или после его командирских курсов, ели мороженое, пили газировку и лимонад из сифонов. Любовались Волгой и величавыми пароходами, вспенивающими бескрайнюю водную гладь. А то и брали лодку и выбирались на один из многочисленных островков. Загорали, купались, наслаждались друг другом. И война отступала перед величием Волги и теплотой человеческих чувств…

Осенняя Волга тоже сопротивлялась войне, но уже на иной лад. Теперь она несла свои воды стремительно, закручивая водовороты и ударяя свинцово-серыми волнами в шарово-серые борта бронекатеров, которые кололи такое же свинцово-серое небо жалами крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек.

Теперь набережная мертво глядела на Волгу мертвыми глазницами выбитых окон полуразрушенных домов. Капитальные переправы на набережной Сталинграда были сожжены и разрушены. Сейчас вместо них саперы сооружали временные причалы, которые с такой же регулярностью пытались разрушить немецкие пикировщики или прорывающиеся к Волге группы гитлеровских автоматчиков.

Но, несмотря на авианалеты, переправы функционировали. Мобилизованные пароходы, наскоро обшитые стальными листами и вооруженные «сорокапятками» и зенитными пулеметами, везли воинам 62-й армии генерал-лейтенанта Чуйкова боеприпасы, продовольствие, топливо, обмундирование, медикаменты. На пароходах и паромах переправлялось пополнение. А обратно в тыл вывозили раненых – целые потоки окровавленных, кричащих от боли или уже безучастных ко всему людей. Медсанбаты и госпитали были переполнены, врачи едва справлялись со своей благородной, но от этого не менее трудной работой. В Красной Армии был самый высокий процент раненых, возвращенных в строй усилиями военврачей. Но чего это им стоило!..

Вот приближается к берегу небольшой пароходик, он загружен, что называется, под завязку, выше ватерлинии. На бревенчатый причал прыгают, не дожидаясь, когда подведут сходни, красноармейцы и морские пехотинцы в черных бушлатах. Веселые, зубы скалят, словно не на смерть идут, а на парад. «Die schwarze Tod» – «Черная смерть» – так называют их гитлеровцы. И действительно, морячки сражались с особой, бесшабашной смелостью, шли в штыковую, закусив ленточки бескозырок и распахнув черные бушлаты, под которыми – полосатые тельняшки! Их храбрость и натиск, в сочетании с неплохой выучкой и вооружением, заставляли отступить даже хваленые подразделения СС. Вооружены моряки были самозарядными винтовками «СВТ-38» и «СВТ-40», нередко с оптическими прицелами, пулеметами «ДП-27», гранатами, трофейными и нашими. Нередко у них были трофейные или наши пистолеты, кортики, штык-ножи – это для боя в тесноте полуразваленных зданий, когда нужно сходиться в рукопашную.

Спрыгивают морячки в студеную осеннюю Волгу и словно бы не замечают холода!

– Полундра! Вперед, братья-славяне!

Солдаты торопливо разгружают ящики со снарядами и патронами, мешки и тюки с другими припасами. Быстро бегают красноармейцы по узким сходням, перекинутым на борта пароходика. Рядом разгружается длинная баржа. Подъемные краны достают из ее трюмов легкие танки: наши Т-60 и Т-70 и английские «Валлентайны», которые прибыли к нам по лендлизу. Стрелы плавно переносят их на берег и аккуратно ставят на бревенчатые помосты. Красноармейцы сноровисто освобождают боевые машины от грузовых строп.

В обратную дорогу пароход забирает раненых. Носилки ставят на палубе, размещают в трюмах. При этом наиболее тяжело раненных грузят в самую глубину трюма – все равно при бомбежке они выбраться не сумеют. А легкораненых оставляют на палубе: если пароход будет тонуть, то у них есть еще шанс доплыть до спасительного берега. Вот такая жестокая и беспощадная арифметика войны…

Подошел еще один кораблик с пополнением. Эти солдаты были в оборванных ватниках, гимнастерки – без знаков различия. На пилотках отсутствовали звездочки. Вдоль берега выстроились автоматчики с «ППШ».

Степан Стеценко услышал, как высокий и жилистый комиссар в темно-синей фуражке с малиновым околышем кричал новоприбывшим:

– Советская власть дала вам возможность искупить свою вину кровью! Помните об этом и бейте фашистскую сволочь беспощадно! Помните также, что неповиновение приказу, оставление без команды своих позиций, любое пререкание с командирами карается расстрелом на месте! Сейчас вы получите оружие, строитесь, и – в бой!

Штрафники…

Степан Никифорович слышал о них – самой презираемой «касте» в армейской среде. Сами штрафные батальоны и штрафные роты были обязаны своим появлением на свет тому самому приказу Сталина № 227 «Ни шагу назад!». В штрафбаты разжаловали командиров, а в штрафные роты – рядовых, старшин и сержантов. Также среди штрафников появились и уголовные, осужденные по самым «легким» статьям.