Владимир Першанин - Самоходка по прозвищу «Сука». Прямой наводкой по врагу!

– Мы сдаемся, – сказал он.

Но слишком жестоким был бой, в котором не брали пленных ни русские, ни немцы. Оба гранатометчика были убиты автоматными очередями, оставшись лежать в болотистой низине, постепенно погружаясь в мутную воду. Они были смелыми солдатами, но места для них на чужой земле не было.

Строительство переправы заканчивалось. По ней уже везли пушки, быстро шла пехота, готовились танки и тяжелые самоходки подполковника Цимбала.

Разворачивалось наступление. Даешь Днепр! Все повторяли эти слова.

В бою за переправу через Ворсклу самоходно-артиллерийский полк подполковника Тюлькова потерял одиннадцать машин. Из пяти оставшихся три находились в ремонте. Погибли около сорока человек в экипажах, в том числе имеющие большой опыт. Погиб командир батареи Анатолий Пахомович Свирский, правая рука подполковника Тюлькова.

Танковый и тяжелый самоходный полк Цимбала вместе с пехотой какое-то время продолжали наступление, затем остановились для пополнения и короткого отдыха.

Полк Тюлькова формировался практически заново. Уже через несколько дней прибыли десять новеньких самоходок, спустя еще день-два – несколько машин из ремонта. Поступили новые грузовики, мотоциклы, два американских бронетранспортера, вооруженные крупнокалиберными пулеметами.

Сложнее обстояло дело с личным составом. Пришло много новых бойцов и командиров, некоторые не имели опыта. Три батареи возглавляли Павел Карелин, Захар Чурюмов и Афанасий Солодков. Две другие возглавляли офицеры, пришедшие из других полков. Встретились наконец с Васей Сорокиным, которого Карелин забрал к себе в экипаж на место погибшего Ульяна Осина. Встрече с друзьями Сорокин вроде был рад. Выпили, обнимались, Василий смахивал слезы.

Но жестокие бои, гибель товарищей, особенно его лучшего друга, наводчика Михаила Швецова, что-то надорвали в этом физически крепком и далеко не трусливом парне. Тяжелое ранение, после которого Вася едва выкарабкался, мысли о семье и детях толкали его искать более безопасное место. Он вздыхал, глядя на новую машину, и старался не думать, насколько короткой окажется ее жизнь вместе с экипажем. Впрочем, мысли свои Сорокин (получивший «сержанта») всячески скрывал. И тем более не просил перевести его куда-нибудь на тыловую должность, хотя продолжал хромать.

Времени на учебу вновь прибывших не оставалось. Некоторые части уже подходили к Днепру. Торопили и командиров полков, входящих в состав механизированной бригады. За эти дни Паша успел лишь пару раз встретиться с Катей. Побыли вместе несколько часов.

– Паша, – вытирала слезы далеко не слабая Катя, прослужившая полгода, до ранения, ротной санитаркой. – Я в ту ночь отпросилась и на берег прибежала. Гляжу, а моста нет, только черная вода и ствол самоходки торчит. Я ведь тебя тогда похоронила.

– Перестань, Катюша…

– Что «перестань»? У меня уже сил нет на все это смотреть. Спасибо Тюлькову Борису Прокофьевичу Он меня всегда поддерживает. Я ему верю, как дурочка. Он к тебе хорошо относится, но снаряд в сторону не отвернет.

Не слишком веселое получилось свидание, хотя понемногу Катя успокаивалась. Короткая, но передышка. О завтрашнем дне они старалась не думать.

Не сказать, что новый состав полка был слабый. Наводчики, как правило, опытные, новые командиры машин командовали раньше танками. С механиками было сложнее, они тренировались с утра до вечера. Впрочем, долго стоять на формировке не дали. В один из дней не до конца укомплектованный полк Тюлькова и тяжелые самоходки Петра Цимбала двинулись вперед, сопровождая танковый полк и пехоту.

Первые два десятка километров миновали одним махом. Тем более местность была освобождена, а пехота двигалась на грузовиках и броне. На коротком привале Карелин встретил Александра Бобича. Бывший нескладный командир взвода уверенно командовал ротой, а на погонах носил три звездочки. Отмахнулся, когда Павел поздравил его с орденом Красной Звезды.

– Я его уже давно получил. Месяц назад.

– Может, опять ко мне в десант?

– Нет уж, – покачал головой бывалый командир Бобич. – Накатался под снарядами. Пусть другие эту школу проходят. У меня два «студебеккера» и ЗИС-5. Хоть тесновато, но лучше, чем верхом на твоей «сушке».

Сплошной линии фронта на их участке не было. Немцы спешно отходили к Днепру, нанося встречные удары на главных дорогах. Не оставляла в покое наступающие части немецкая авиация. На второй день налетела шестерка «Юнкерсов-87» в сопровождении четырех истребителей. Услышав знакомый вой заходящих в пике бомбардировщиков, у Карелина невольно заколотилось сердце.

Место было равнинное, прятаться негде. Дал команду своей батарее срочно спускаться в низину, поросшую редкими акациями и кустарником. Эта слабое укрытие вряд ли бы спасло самоходки, но на большой скорости налетели три пары Як-3. Из серии «Яковлевых» это были самые скоростные машины, и закончить пикирование они «юнкерсам» не дали.

Сыграло роль и сильное вооружение наших самолетов (одна пушка и два крупнокалиберных пулемета). Уже через несколько минут они подожгли один «юнкере», догнали и расстреляли второй. Немецких истребителей поддержки оказалось явно недостаточно. «Яки» не уступали «мессерам» в мощности оружия, а в злости и смелости значительно превосходили. Сейчас, в сорок третьем году, немцы расплачивались за сорок первый. Хотя в мастерстве им было не отказать. Потянул вниз дымящийся Як-3, но вскоре были сбиты два «мессершмита», и бой ушел куда-то высоко в облака.

– Ты видел, – кричал наводчик Никита Янков, размахивая руками. – Они нас хотели посреди степи накрыть, а хрен им!

– Пять фрицев в землю вогнали, половину стаи. Теперь нас так просто не возьмешь.

– Не пять, а четыре, – возразил Вася Сорокин. – Сегодня повезло, только неизвестно, что завтра будет. У немцев самолетов хватает.

– Не каркай, – сказал наводчик, а механик Хижняк посоветовал:

– Вы в следующий раз под машину лезьте. Это в танке еще отсидеться можно, а у нас брезентом только от дождя накрыться.

И действительно, накаркал сержант Сорокин, которому война так стояла поперек горла, что он уже ни во что не верил.

На другой день с утра колонну сопровождали наши самолеты. Когда они улетели по другим делам, низко над степью послышался гул немецких истребителей. Это были знаменитые «Фокке-Вульф-190» (по классификации «потребитель – бомбардировщик»), на которые немецкое командование возлагало большие надежды в период Курской битвы, учитывая их высокую скорость и сильное вооружение. Часть «фоккеров» выбили наши «ястребки» во время воздушных боев в июле-августе. Но сегодня эти серебристые машины с крестом через весь фюзеляж показали себя.