Владимир Першанин - «Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!

– Стой! – заревел Саня.

Допустить выстрела в лоб с расстояния ста шагов он не мог – всему экипажу верная гибель. И также не имел права промахнуться. Расторопный наводчик Коля Серов уже опускал ствол, немецкие артиллеристы заканчивали разворот, готовясь врезать кумулятивным или подкалиберным зарядом. И тот, и другой прошибут семьдесят пять миллиметров брони и мгновенно подожгут машину.

Саня приказал остановиться. Что там впереди, он не видел. Торчала длинная стена хлева, сарай, еще какие-то постройки. Из заваленного взрыхленной землей капонира тянуло дымом, торчал согнутый ствол пушки, виднелось что-то, похожее на каску и кусок человеческого тела.

Теперь требовалась пехота, которая отстала. «Тридцатьчетверка» Сенченко давила траншею, стреляя из пушки и обоих пулеметов. Куда он целится, Чистяков не понял. Из траншеи выскочил немец в серо-голубом френче и с автоматом в руках. Он бежал прямо на машину, видимо, плохо соображая. Увидев перед собой громаду самоходной установки, попятился.

– Лейтенант, стреляй! – кричал снизу радист Костя Денисов.

Кто-то совал Чистякову ППШ, но фриц, пригибаясь, резво убегал прочь. Автомат Чистяков все же взял, но фриц, придя в себя, уже исчез.

Подъехали все четыре танка роты Сенченко, тяжело дыша, прибежали десантники. Две пушки, стоявшие на краю деревни, были разбиты, но что там впереди, было непонятно. Требовалось срочно продвигаться дальше, но в деревне, среди хат, сараев, заборов, могли прятаться и ждать другие пушки, которые откроют огонь в упор.

– Сержант, ты чего-то мышей не ловишь, – недовольно сказал Сенченко. – Соскочили с брони за километр.

– За два! – огрызнулся взводный из бывалых сержантов. – Вы осколки от мин даже не почувствовали, а я уже четверых потерял. Убитые и раненые позади остались.

– У нас тоже танк разбили. Чего сейчас потери считать? Шагайте помалу вперед. Цепью. Мы – следом.

Старший сержант кивнул, и редкая цепь, прижимаясь к домам и деревьям, осторожно двинулась к центру деревни.

– Взводный Попов погиб, – сообщил Сенченко. – Маленький такой лейтенант. Первый бой – и сразу наповал.

– Четыре вчера, две сегодня, – загибал пальцы единственный уцелевший командир взвода, бывший сержант, получивший офицерскую звездочку перед боями. – Чем дальше воевать будем?

Младший лейтенант воевал давно, такая грустная арифметика была ему знакома. Он видел настрой подчиненных и, возможно, имел какие-то претензии к ротному. Видимо, собирался на правах опытного бойца высказать их, но Сенченко дал отмашку.

– Двигаем. Смотреть внимательно и поддерживать связь.

«Тридцатьчетверки» осторожно шли впереди. СУ-152, как и положено ей, немного отстала. Пехота постреливала в основном для поддержки духа. Немцы отошли либо к центру деревни, либо с самого начала там находился главный узел обороны.

Сухая Терёшка оказалась не такой и маленькой деревней. Чем дальше втягивались в глубину домов, тем большее напряжение охватывало Чистякова, да и остальных ребят из его экипажа.

– Сейчас шарахнут из какого-нибудь сарая, – мрачно вещал механик Лученок, – только брызги полетят.

Прибежал рябой ефрейтор и суетливо замахал руками:

– Товарищи! Там впереди фашистский танк. С крестами. Здоровенный, как дом. Наверное, «тигра»…

– «Тигр», – поправил его Чистяков. – Где он стоит?

– Вон за теми домами, в саду. Я покажу…

Самоходка медленно двинулась следом за рябым ефрейтором. Если действительно «Тигр», то работа предстоит именно экипажу Чистякова. Не зря же его установку кличут «зверобой».

– Так нельзя, – занервничал механик. – Расшибет он нас. Разведать надо и с Сенченко связаться.

Совет был дельный. Младший лейтенант уже и сам понял свою горячность и вызвал по рации ротного:

– Петро, не лезь дальше. Там, кажись, «Тигр». Надо глянуть.

Глянуть отправили радиста Костю Денисова. Ефрейтор ничего толком объяснить не мог, а недоучившийся студент, хоть и не имел опыта, но хорошо разбирался в немецкой бронетехнике. Вылезать из самоходки и куда-то идти ему явно не хотелось. Но и робость показывать не желал, так как авторитета в экипаже пока не заработал.

– Тимофей, ты рацию…

– Разберусь, – перебил его механик. – Автомат не забудь.

– И «лимонку» бы мне. На всякий случай.

– На, бери, – вкрутил в гранату запал Лученок. – Сам не подорвись.

Двадцатилетний сержант Костя Денисов вживался в экипаж труднее, чем остальные. Он был типично домашним парнем. Единственный ребенок в семье, в меру избалованный, избегавший шумных уличных игр, далекий от всяких забот и слабо развитый физически. Зато на «отлично» закончил десятилетку и без труда поступил в институт.

Мать, занимавшая должность в райкоме профсоюзов, добилась, чтобы сына не отправили в военное училище, а оставили в институте, где он учился на радиоинженера. Рассчитывала протянуть время, а там что-то изменится, и ее любимый Костя, совершенно не приспособленный к военной службе, подучится и станет инженером или техником на одном из многочисленных предприятий города Куйбышев.

Осенью сорок второго года Костю неожиданно призвали и направили на курсы военных радиотехников. Говорили, что готовят для авиации, но по окончании учебы Денисов попал в тяжелый самоходно-артиллерийский полк.

Он рассчитывал, что займет независимую, по его мнению, самую важную должность в экипаже, но служба оказалась совсем иной. Вместе со всеми он копал огромные капониры в местах стоянки самоходки. Сразу набил кровавые мозоли, что вызвало у остальных не сочувствие, а насмешки. От рытья его никто не освободил, лишь выдали рукавицы.

До одури чистил вместе с остальными ствол орудия, наваливаясь всем телом на тяжеленный банник. Таскал ведрами солярку, нес ночные дежурства, а его рация считалась как бы довеском к службе. Но безропотность и терпеливость позволили ему со временем вписаться в экипаж, а сейчас вот даже послали в разведку с рябым ефрейтором, который считал, что немецкий танк «Тигр» – женского рода, и, судя по всему, грамотностью не отличался.

Пехотинец носил потрескавшиеся старые ботинки с обмотками, гимнастерка выгорела от солнца до белизны, а на спине дурацким горбом топорщился чем-то набитый вещмешок. Дошли до того места, где остановился взвод во главе со старшим сержантом.