Максим Шахов - Японская пытка

Николай во сне заворочался, открыл глаза, кто-то один из четверки выбирался наружу, но кто — было не рассмотреть. Внутри темно, как в аду. Конечно, можно было позвать, спросить, но поручик абсолютно не придал этому значения. Мало ли что, человеку по нужде выйти надо. Да и усталость брала свое, Галицкого вновь сморило в сон.

Выбравшийся наружу нужду справлять не стал, сразу же нырнул в тростник, исчез в нем, растворился. Ему предстояло оставить условный знак для господина Ихара.

Генерал Сиро Иссии открыл глаза и не сразу понял, почему здесь оказался. Сон в необычном для начальника «Отряда 731» месте почти не принес облегчения — кололо в боку, побаливали виски.

— Черт, где это я? — пробормотал он, оглядываясь.

Он находился в салоне своего легкового автомобиля, спал на разложенных сиденьях, прикрывшись пледом. Двигатель работал на малых оборотах, из решетки автомобильной печки лился теплый воздух. Генерал-лейтенант потянулся, отбросил плед и приподнялся на локте, щелкнул рычагом, спинка сиденья поднялась. Теперь он мог видеть происходящее возле машины. Ихара и охранники уже бодрствовали после ночи, проведенной в кузове грузовиков. Генеральский водитель уже готовил кофе на спиртовке. Все остальные довольствовались сухим пайком, грызли галеты, запивая их водой. Генерал застегнул ворот мундира, подтянул пояс, глядя в зеркальце заднего вида, поправил прическу и надел головной убор. Перед подчиненными следовало выглядеть подтянутым. Солдаты и вольнонаемные охранники тут же отдали честь, лишь только генерал выбрался из машины. И лишь штатский Ихара вытянулся в струнку, прижав руки по швам.

— Доброе утро, ваше превосходительство, — громко проговорил он, и его голос, подхваченный ветром, растворился в бескрайней степи.

— Доброе утро, господин Ихара, — генерал улыбнулся помятым после сна лицом. И тут же кивнул солдатам — вольно, занимайтесь своими делами.

— Я связывался с «отрядом» по рации… — принялся докладывать Ихара.

— Доложишь потом, мне себя в порядок привести надо.

То, что генерал назвал начальника отдела на «ты», было хорошим знаком. В плохом настроении начальник «Отдела 731», наоборот, становился предельно корректным в обращении с подчиненными. Он не обзывал их бранными словами, не кричал и не топал ногами, но тогда в его голосе проступали угрожающие нотки, подобные шипению змеи, а глаза стекленели и делались неподвижными. И солдаты, и вольнонаемные дружно отвернулись, когда генерал принялся расстегивать штаны. Он бы, конечно, предпочел не испражняться при подчиненных, но что поделаешь, степь, лишенная растительности. Чтобы скрыться с глаз, нужно идти до самого горизонта, а зайти за грузовик Сиро Иссии считал ниже своего достоинства. Так могла поступить последняя деревенщина. Водитель полил генералу на руки теплой водой, подал полотенце.

— Теперь докладывай, — обратился начальник к Ихара.

— Я передал ваш приказ, из харбинского гарнизона нам выделили для поиска беглецов два взвода солдат. Они прибудут сюда к десяти часам утра. Какие будут распоряжения, ваше превосходительство?

Сиро Иссии хищно улыбнулся.

— Руководить поисками поручаю, естественно, тебе. И постарайся не найти их сразу. Но при этом не раскрывай контролируемость побега перед солдатами-поисковиками. Все должно быть по-настоящему. Боевые патроны должны убивать, как и отравляющий газ. Чума, тиф, оспа — тоже не игрушечные.

Ихара удивленно приподнял брови, и щелочки его узких глаз расширились.

— Ваше превосходительство, я правильно вас понял?

— Абсолютно правильно. Ведь это же вы говорили мне, чтобы заурядный человек мог поставить мировой рекорд по бегу, за ним должен гнаться молодой тигр или свора бешеных собак.

Сказав это, генерал-лейтенант повернулся и посмотрел вдаль.

— Интересно будет узнать, кто окажется прав в нашем вчерашнем споре, кто выиграет несделанную ставку? — спросил Ихара.

Генерал, продолжая смотреть на видневшееся вдалеке солончаковое озеро, произнес:

— Хотел бы ошибиться, но, по-моему, невдалеке нас ожидает четыре окоченевших трупа.

— А я уверен, что нет.

Водитель напомнил:

— Ваше превосходительство, завтрак готов.

Генерал в одиночестве устроился за раскладным столиком, попивал кофе, ел палочками рис из пиалы. Окончил трапезу небольшой рюмочкой саке. Она очень приятно пошла на свежем воздухе. Как и обещал Ихара, около десяти часов утра на горизонте показались две грузовые машины. Теперь можно было выдвигаться. Ихара забрался в кабину грузовика, а генерал ехал в своем легковом автомобиле с желтым флажком на капоте в конце колонны. Маршрут уже был заранее проложен по карте, он совпадал со вчерашним движением облака отравляющего газа. Ведь именно под его прикрытием уходили беглецы. Сиро Иссии озирался, пытаясь увидеть в степи окоченевшие трупы, хотя бы три, а не четыре. Ведь завербованный информатор не обязательно держался с другими до конца, мог рвануть в сторону, чтобы спасти себе жизнь. Ясное дело, при таком исходе Ихара его бы не пощадил, снова бы бросил в топку опытов. Но генерал верил, что инстинкт самосохранения у большинства людей, а тем более у «бревен», преобладает над разумом. Стремление сохранить себе жизнь в данный момент всегда возьмет верх над будущими угрозами. Ему даже вспомнился афоризм, придуманный Ихара: «Человеку свойственно думать, смерть — это то, что случается исключительно с другими, но никак не с ним самим». Однако по всему выходило, что был прав Ихара: «бревнам» удалось уйти, избежать встречи с ядовитым желтым облаком. И это радовало, эксперимент обещал стать успешным, к тому же командующий Квантунской армией уже пообещал перечислить первый транш финансирования. О том, что побег контролируемый, достоверно знали лишь сам генерал, командующий и инициатор эксперимента Ихара. Солдаты и вольнонаемные могли лишь догадываться об этом. При этом, ясное дело, о своих догадках помалкивали. Люди, служившие в «Отряде 731», отличались молчаливостью, когда речь заходила о делах службы. Болтливых Сиро Иссии не жаловал. Они прямиком отправлялись или в действующую армию — или в родную японскую деревню, где крестьяне в военное время еле сводили концы с концами. Так что преждевременной утечки информации генерал-лейтенант не опасался. Чистота эксперимента основывалась на том, что беглецы не подозревали — им предоставили шанс уйти.

Колонна объезжала озеро. Слева колыхался, шуршал на ветру тростник, справа простиралась степь без признаков жизни. Ихара вновь потянуло на поэзию. Он смотрел на величественный пейзаж и пытался припомнить подходящую цитату из классической японской литературы. Но таковой не находилось. В самом деле, этот пейзаж был враждебным для японской души, привыкшей облагораживать каждый клочок доступной земли. Тогда начальник отдела решил сам придумать подходящее случаю трехстишие, даже сложилась первая строчка: «О чем шепчешь, тростник?» Уже складывалась и вторая: «Весенним утром…», просматривалась и третья, в ней должно было говориться о нерастаявшем снеге.