Владимир Першанин - Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!»

План составили довольно быстро – вариантов было немного. Раз-два и обчелся. Ночи решили не ждать, в темноте скорее шеи переломаешь. Едва не с шапками собирали по кругу патроны для штурмовых групп.

Выщелкнул из запасной обоймы патроны к ТТ капитан Зимин, протянул Журавлеву. Старший политрук Усанов высыпал на ладонь коробку с остатками патронов, протянул запасную обойму. Тоже хотел по примеру командира полка поделиться. Но его остановил особист Лесков, который уже не улыбался. Он что-то обсуждал с Кондратьевым, отблескивая рядом вставных железных зубов.

– Ты, Усанов, тоже на мост пойдешь. В качестве политрука штурмовой роты. Если случится заминка, поднимешь людей и возглавишь их. Трусов расстреливать!

Приблудившийся лейтенант-разведчик тоже участвовал в совещании и предлагал свои планы обходных маневров с фланга и тыла. Михаил Андреевич Лесков перебил его прямо, без обиняков:

– Я тебя не знаю, да и не глянулся ты мне что-то. Хвалишься, а дисциплинка хромает. Не верю я тебе. С тылу и флангов пойдут наши люди, проверенные в бою. А когда покончат с охраной, побежишь вместе со всеми в атаку. Впереди. У тебя автоматов много, с огоньком кинешься.

– А если не прикончат охрану?

– Все равно побежишь. И старший политрук тебе в поддержку. Вздумаешь залечь или другой хитрый маневр изобрести, расстреляем всю твою шайку из пулеметов. И раздумывать не будем. Чего смотришь?

– Ничего, – растерялся лейтенант.

– Иди, дожирай свою колбасу, которую в мешках прятал. Водку тоже допейте, чтобы веселей бежать было. Жаль, раньше не обнаружили, а то бы в санчасть отдали для раненых.

Лейтенант повернулся, чтобы уйти, но майор насмешливо окликнул его:

– Забыл устав? Через левое плечо разворачиваются. Ну-ка, дай сюда запасной диск для ППД. Нашим пригодится, – и окончательно добивая никудышного лейтенанта, заверил его: – Ты и один диск выпустить не успеешь, слишком сильный встречный огонь.

Лейтенант не был разведчиком, хотя числился по штату в отдельном разведбате. Там имелись всякие хозяйственные и тыловые должности. Из таких помощников он и сколотил свой взвод.

Теперь взвод вроде невзначай окружили пограничники. Кое у кого забрали автоматы и поменяли на винтовки.

– Со штыками ловчее в атаку бежать, – рассуждал старшина Будько. – Колоть врага умеете?

– Мы разведчики, – хмуро отозвался лейтенант.

– Хоть танкистом себя назови. А наступать по-пешему придется. Усанов, проведи с орлами беседу. Главное, убеди их направление не перепутать. Кинутся назад, я из «дегтяря» не промахнусь.

– По своим легко стрелять…

– Не переживай. Я и гансов не меньше десятка на тот свет отправил.

Две группы, отойдя примерно на километр от моста, спускались с двух сторон по обрыву. Штурмовую группу на левом фланге возглавлял лейтенант Кондратьев, другую группу – сержант Мальцев.

Несмотря на опасность, настроение у людей было приподнятое. Громыхающее впереди сражение свидетельствовало о крепком отпоре, который дают немецким войскам, и мало кто сомневался, что это начало мощного наступления Красной Армии.

В группе Николая Мальцева был Василь Грицевич, Костя Орехов, несколько других пограничников и саперы. Надежда, что это будет последний бой в окружении, вселяла в бойцов уверенность. С ними щедро поделились боеприпасами. Вытряхивали из дисков последние патроны и протягивали друзьям:

– Вам нужнее. А мы уж как-нибудь штыками.

Все в группе имели по две-три гранаты, а Мальцев получил от особиста Лескова пистолет ТТ.

– Будете как десантники действовать. Назад пути нет. Или мост оседлаете, или вообще не возвращайтесь. Но такого не будет.

Во второй группе были в основном саперы, тоже хорошо вооруженные, верившие в своего командира Федора Кондратьева. Переговаривались:

– Федор Пантелеевич, считай, из первых людей в полку. Всегда впереди.

– Танк взорвал, едва живой ушел, но не испугался.

Спускались по крутому обрыву. Неизвестно, что за место досталось Кондратьеву, но группа Мальцева сразу наткнулась на груду мертвых тел. Расстрелянных при попытке прорыва бойцов сбросили под откос.

Здесь лежали пехотинцы, пограничники, артиллеристы. Тела распухли и выпирали сквозь нательное белье, лица были исклеваны воронами. Обувь и часть одежды сняты, карманы вывернуты.

Группу Мальцева могли выдать вороны, с карканьем поднявшиеся в воздух, но мертвых тел и ворон вокруг хватало. Поднимались одни, спускались другие. Кроме жары и хищников, поработали бандеровцы.

Их привычки бойцы уже знали. Вспоротые животы, изрубленные тесаками и топориками головы, лица, сплющенные ударами дубин. И густой запах тления, выжимающий тошноту. Кто сказал, что у смерти сладковатый дух? Она пахнет разложившейся гнилой плотью и невольно гнетет людей, напоминая, как просто уходят из жизни на войне.

Один из бойцов поскользнулся. Падая, пробил локтем нательную рубаху погибшего и расползающееся тело. Густая вонь ударила в лица. Красноармеец растерянно смотрел на гимнастерку, покрытую бурой слизью.

– Снимай быстрее, – приказал Грицевич. – Задушишь всех.

– Что же я, нагишом пойду?

– Сейчас не зима, потерпишь.

В ручье голый по пояс боец вымыл руки, затем принялись карабкаться на противоположный склон. Веревок с собой не оказалось, пришлось связывать поясные ремни и, поддерживая друг друга, лезть по скале.

В одном месте обломился куст, за который уцепился красноармеец. Человек невольно вскрикнул, но его сумел удержать напарник. Переводя дыхание, Мальцев выговаривал остальным:

– Здесь обрыв метров двадцать. Если кто сорвется, рот не открывать. Падать молча, иначе всю группу погубите… да и полк тоже.

Люди промолчали. А напряженный, взъерошенный снайпер Грицевич спросил:

– Что, уши заложило? Если подыхать, то без воя и криков. Ясно?

– Чего злишься?

– Дело веселое впереди. Можно и позубоскалить.

На обрыв забрались без потерь. Отлеживались, тяжело дышали и смотрели на бьющуюся среди камней речку. Тянуть время было нельзя. Поднялись и двинулись цепочкой в сторону моста. Во главе группы осторожно шагали двое саперов. Сержант приказал напарнику:

– Не приближайся. Держись метрах в пяти и двигайся по моим следам. Иначе взлетишь на воздух. Вон мины торчат.

Красноармеец не видел осевших бугорков на месте зарытых противопехоток, зато сильно нервничал. Следы двоились, здесь проходили и другие люди. Наверное, немцы.

– Не останавливайся, – поторопил его сержант. – Мои следы самые четкие, не ошибешься.

Но молодой сапер уже не различал, где кто прошел и, видимо, сделал шаг в сторону. Взрыв ударил коротко, без вспышки. Взметнулся фонтан земли, мелких камней. Помощник катался по земле, зажимая обрубок ступни.