Cергей Макаров - Полигон призрак

— Абазов! — крикнул майор.

— Я, — отозвался младший лейтенант.

— Берешь гранаты, подползаешь и глушишь немца слева, а я беру на себя фрица справа и затем командира. Анютин и Андронов нас прикрывают! — приказал Коготь.

— Есть, товарищ майор, — отозвался Абазов.

Сжав в левой руке две гранаты и положив рядом с деревом автомат, Коготь проверил наличие ножа в ножнах и пополз вперед. Почти одновременно с ним пополз и младший лейтенант Абазов, но только левее. Анютин и Андронов осыпали пулями залегших фашистов, не забывая посылать очереди над головой у рвущегося к воде немецкого командира диверсионной группы.

Коготь выполз из-за деревьев и оказался на открытом пространстве. Теперь он был очень уязвим, впрочем, как и Абазов. «Нужно уничтожить огневые точки врага одну за другой, — лихорадочно работал мозг майора. — Если выйдет какая-нибудь заминка, немцы просто перестреляют нас, как зайцев».

Расстояние до камня, к которому устремился майор, сокращалось. Оставалось проползти еще чуть-чуть, чтобы наверняка метнуть гранаты, и в этот момент немецкий диверсант, высунувшись из-за камня, послал в майора очередь. Коготь машинально закрыл голову руками. Запрыгали фонтанчики песка. «Второй очередью, блин, накроет», — подумал майор. Он поспешно откатился в сторону. Песок брызнул рядом, казалось, что вражеские пули обожгли лицо.

Выдернув чеку гранаты, Коготь бросил ее за камень. Немец вскрикнул, и почти сразу же за этим раздался мощный взрыв. Майор, выждав несколько секунд, швырнул вдогонку и вторую гранату. Снова раздался мощный взрыв. Камень сорвало с места, он покосился и майор увидел окровавленное тело немецкого диверсанта. Правая кисть у него была оторвана. Фриц лежал, уткнувшись лицом в песок.

И тут же Коготь услышал взрыв слева. «Жив фриц слева или нет — неизвестно, но надо рискнуть, иначе белобрысый уйдет». Командир немецкой диверсионной группы уже был в нескольких метрах от воды. Майор вскочил и побежал к озеру. Слева никто не стрелял. «Значит, Абазов одной гранатой уничтожил фрица», — промелькнуло в голове у Когтя.

Немец перед самой водой повернулся и выстрелил. Майор метнулся в сторону, упал наземь и перекатился. К счастью, фашист даже не задел его. У ног белобрысого взметнулся ввысь песок. Он отшвырнул автомат, в котором, видимо, закончились патроны, и влетел в воду.

Коготь вскочил и побежал. Сердце билось так сильно, что, казалось, еще немного, и оно разорвется. Так быстро майор бегал только в свое лучшие спортивные годы. Едва немец нырнул, как Коготь, прыгнув за ним в озеро следом, повис у него на плечах и, выхватив из ножен кинжал, ловким движением перерезал трубку, ведущую к кислородным баллонам.

Белобрысый верзила дернулся и, сбросив майора, крутнулся, нанося одновременно удар ножом. Но Коготь, предвидя такой маневр, увернулся и шарахнул кинжальным лезвием по кисти фашиста, ударив его вслед предплечьем левой руки по раненному запястью. Белобрысый выронил нож, который мелькнул черной молнией, падая на дно. Захлебываясь, фашист всплыл на поверхность озера. Но едва он успел вдохнуть, как получил мощный удар в челюсть снизу головой от всплывающего следом за ним советского майора. Голова немца завалилась на бок, было видно, что он в глубоком нокауте.

— Помогите вытащить этот мешок дерьма! — переводя дыхание, крикнул Коготь.

Впрочем, Абазов, устремившийся на помощь Когтю, уже подбегал к озеру.

— Сейчас вытащим этого проклятого фрица, товарищ майор, — вбегая в воду, громко сказал Абазов.

Вдвоем они выволокли немецкого командира на берег, и тут подбежали Анютин и Андронов.

— Как вы, Владимир Николаевич? Не ранены? — с тревогой спросил капитан.

— Да вроде целый. Вот этого гуся немецкого немного подрезал, — Коготь пнул сапогом в окровавленное правое запястье фрица, — бил с разворота в меня ножом.

— Дешевый прием наших уголовников, — сплюнул Анютин.

— Как там Егоров? — с тревогой спросил майор.

— Пока еще не знаю, — покачал головой Андронов, — жарко тут было на берегу.

— Да, было не скучно, — тяжело дыша, ответил Коготь.

Фашист застонал, пошевелился и открыл глаза. Было видно, что соображает он с трудом. Однако, увидев нависшие над ним сердитые лица, он тяжело вздохнул и выругался по-немецки.

— Ты находишься в культурном обществе, собака, так что подбирай выражения, а то я мигом пущу тебя на фарш, — грозно сказал Андронов.

— Короче, тащите фрица к лесу, нечего здесь маячить, а там разберемся. Пойду спрошу у Самойлова, как там Егоров, — сказала Коготь и направился в сторону леса.

— Тащить этого гада на себе я не собираюсь, сам пусть топает, на своих двоих, — услышал за спиной Коготь голос капитана, и десяток слов отборного русского мата наложили печать на сказанное.

Андронов ударил фашиста сапогом по ребрам:

— Поднимайся, гад, быстрее!

Немец, тяжело дыша, повернулся, встал на одно колено, но, получив под всеобщий хохот мощный пинок под зад от Анютина, поспешил подняться.

— Вот так-то лучше, — рассмеялся капитан и ткнул фрица стволом автомата в спину.

Тем временем Коготь нашел под одним из деревьев бледного Егорова. Он лежал на траве, а Самойлов, склонившись над ним, перевязывал ему раненое плечо.

— Как дела, Егоров? — спросил Коготь.

— Могли бы быть и лучше, товарищ майор. Угораздило вот, не знаю даже как. Тюкнула шальная немецкая пуля, черт бы ее побрал.

— Да не переживай, Иван, — продолжая его перевязывать, произнес Самойлов, — радуйся, что жив. Это главное. К тому же и ранение у тебя не страшное, не то что к свадьбе, а через неделю заживет.

— Поясни подробнее свою мысль, — попросил Коготь друга.

— Дело в том, что пуля попала в плечо и прошла навылет, не зацепив ни одной кости. И это великая удача и счастье. Больно, конечно, и, безусловно, неприятно, однако по большому счету — мелочь. Вернемся на полигон, я наложу тебе несколько швов, и будешь бегать, как новенький, — сказал Самойлов Егорову, — еще лучше прежнего.

— Лейтенант, ты серьезно так быстро вернешь раненого в строй? — спросил Коготь, взглянув на Самойлова.

— Ну, может с неделькой я и поторопился, а вот через десять дней запросто можно будет брать Егорова на задание. Представляю, с какой злобой будет человек стрелять по фашистам, — покачал головой Самойлов. — А как дела с диверсантами? — спросил он у Когтя. — Взяли главного, товарищ майор?

— Да, взяли мокреньким, мать его, — сплюнул Коготь.

— В смысле? — повернул голову Самойлов.

— Он уже вплавь бросился, сволочь, когда я вцепился ему в спину. Короче, ведут его наши. Тебе, лейтенант, предстоит еще одна работенка.

— Какая?

— Фриц меня хотел ножом в воде пырнуть, но я опередил его, подрезал ему кисть руки. Надо будет перевязку немцу сделать.