Андрей Орлов - Битва за Берлин последнего штрафного батальона

– Вам не пройти… – гортанно бубнил «младший инспектор». – Там много СС, очень много СС… Приказ самого Геббельса – ни один русский зольдат не бывать в Тиргартен и Ангальт-станция… Там будут драться, пока всех не убить… А вас мало, это вас всех убить, а не их.

– И что ты предлагаешь? – насупился Максим. – Уйти обратно в Россию?

– Найн, найн, не надо Россия… Гитлер капут, СС капут… Геринг, Гиббельс, Гиммлер – все капут… Туда смотреть, туда, – Хольдер указал грязным пальцем за спину. – Лестница, видеть?

Максим всмотрелся. Этот участок они уже прошли. Монументальный дом, наполовину разрушенный. Чуть приподнятая над землей каменная опалубка. А за ней – та лестница, о которой бурчал Хольдер.

– Что это? Бомбоубежище?

– Йа, йа… – зачастил Хольдер. – Бомбенкеллер, бомбенкеллер… Там люди прятаться от война, не надо в них стрелять… Но это не это… Там есть… о, майн год… – он мучительно выдумывал аналогии в русском языке. – Технический помещений, да… Люк, маленький железный дверь… Канализаций, большой труба, ферштейн? Она вести туда, – он махнул рукой в сторону площади, где закрепились «непримиримые». – За них, дальше… Маленький подстанций, где качается вода… Можно пройти и убить их сзади, понимать?

– С нами пойдешь, – нахмурился Максим. – И если что, дружище Макс, то извини – первым тебя пристрелю.

– О, йа, йа, яволь… Я не врать, я идти с вами, СС капут…

«Что-то странное с этим парнем, – подумал Коренич. – Перетрусил в бою, начал нам помогать… С чего вообще такая тяга к русским? Только потому, что его не расстреляли?»

– Погоди, – опомнился Максим, – а ты откуда про этот ход знаешь?

– Полизэй, – постучал себя в грудь Макс. – Уголовный полизэй.

Из мешанины русских и немецких слов явствовало, что этим ходом в 1939 году воспользовались грабители, обчистившие квартиру на Людвигштрассе и ускользнувшие из-под носа у полиции. Тогда Хольдер изучил этот участок канализации и прекрасно помнил, как вылезал из решетки, надышавшись «классических» ароматов…

– Ладно, заткнись, – проворчал Максим. – Товарищ капитан! – крикнул он Кузину, сидящему за углом – раздосадованный комбат рвал заклинивший затвор «ТТ», хотя гораздо проще было выбросить его к чертовой матери и подобрать что-то новенькое. – Товарищ капитан, разрешите финт ушами? Здесь антифашистски настроенный элемент подсказывает нам путь к победе! Грех не воспользоваться, товарищ капитан!

– Спроси, его фамилия не Сусанин? – бросил капитан.

– Спрашивал, товарищ капитан! У него немецкая фамилия!

– Действуй, Коренич! Бери людей, сколько тебе нужно!

– Первая рота, за мной!

– Не стрелять, господин офицер, там люди – в бомбенкеллер, не надо стрелять… – твердил, как заклинание, Хольдер, забегая вперед и путаясь под ногами. – Они не виноват, что Гитлер немец, они никак не виноват, там нет немецкий зольдатен…

Вообще-то Гитлер был австрийцем, но напоминать об этом Хольдеру Максим не стал. Что такое «нейтралитет» местного населения, Коренич уже почувствовал на собственной шкуре и считал, что чуток жесткости этим «невиноватым» не повредит.

Солдаты врывались в бомбоубежище. Здесь нечем было дышать. Духота и вонь заполняли помещение – люди томились здесь много часов, если не дней, а туалеты не работали. Выходить же на улицу для большинства присутствующих было равносильно смерти. «Как они тут сидят? – успел подумать Максим. – Эти чистюли, привыкшие к гигиене и порядку?» Кричали перепуганные женщины и дети – их тут набилось не менее сотни. Люди вскакивали с лавок, пятились, спотыкались о баулы и рюкзаки. Многие держали горящие восковые свечи – электрическое освещение в бомбоубежище отсутствовало. Тускло мерцал потолок, окрашенный люминесцентной краской. Люди плакали. Здесь было несколько мужчин в гражданской одежде – какой-то очкарик интеллигентной наружности, несколько пенсионеров. Солдаты бегло всех осмотрели, пробились через толпу, расталкивая перепуганных гражданских. Рослая, осанистая фрау умоляла чужестранцев никого не убивать, в этом убежище нет вооруженных людей в форме…

– Как это нет? А это кто? – возмутился Асташонок, вытаскивая за шиворот мужчину в форменном мундире ваффен СС.

Тот закрывался руками, не сопротивлялся. Впрочем, оружия при нем действительно не было – возможно, успел припрятать.

Женщины истошно загалдели. Рослая фрау голосила, что этого военного не хотели пускать в бомбоубежище – по крайней мере, до тех пор, пока не переоденется, – но он настаивал, совал пистолет под нос, уверял, что немного посидит и уйдет – лишь только русские пройдут мимо…

Резкий выстрел из «ТТ» заставил всех замолчать. Рухнуло тело – отчаявшийся нацист принял смерть безропотно, покорно. Толпа запаниковала – люди, полумертвые от страха, молили о пощаде, клялись в своей невиновности.

– Да оставьте вы их в покое! – гаркнул Максим. – Хорошего же мнения будут немецкие граждане о советских солдатах-освободителях! Макс, чего завис? Веди!

Попасть в эту часть подвала люди не могли – от бомбоубежища ее отделяла массивная железная дверь. Ключ не понадобился, хватило автоматной очереди. Хольдер шел первым, освещая пространство стянутой у кого-то свечой, Максим держал его за хлястик, чтоб не удрал. Бойцы возбужденно дышали в затылок друг другу – все тридцать человек, решившие поискать приключений на свои исхудавшие задницы…

Труба то расширялась, то сужалась и шла зигзагами. Со стен и потолка безостановочно капало, было одновременно холодно и душно – воняло нечистотами.

– Клоака, – вещал Бугаенко. – По имени древнеримской богини подземных вод Клоакины. А что? У древних римлян была канализация – они отводили нечистоты под землю. И назывался этот коллектор для дерьма весьма гордо: «Клоака Максимум»… Эй, Коренич, а ты уверен, что фриц нас не заплутает и не бросит? Мне вот как-то ни хрена не светит превращаться в подземного жителя. Ты бы привязал его к себе, что ли…

Хольдер упрямо двигался вперед. Он наклонился, когда труба сузилась – и Максиму пришлось нагнуться, а потом еще ниже, когда каска заскрежетала о шершавый потолок.

– Я застрял, товарищи, – жалобно застонал идущий сзади здоровяк Арбузов. – Ей-богу, застрял, задница не пролазит…

– Арбузов застрял, Арбузов застрял… – полетело по рядам.

– Ну, с его задницей это нормально, – рассудительно изрек Борька. – В какую сторону пихать будем, мужики – вперед или назад?

Решили пихать вперед. Идущий за Арбузовым лег на спину и толкал его пяткой – под сдавленный хохот однополчан.

– Не могу… – хрипел сдавленный боец. – Не получается…