Владимир Алеников - Звезда упала

Вера снова высунулась из-за стенки дома, убедилась, что муж своей прихрамывающей походкой уходит вниз по улице. Она быстро перебежала на его сторону и, прячась за прохожими, пошла следом.

Михаил дошёл до трамвайной остановки, оглянулся в ожидании. Она еле успела нырнуть за газетный киоск, замерла там, задыхаясь.

Вскоре сильно загромыхало, красный, с синей нижней каймой трамвай проехал мимо неё, с пронзительным скрежетом остановился неподалёку.

Вера подождала мгновение, потом всё же решилась, стараясь держаться в тени, поглядеть в ту сторону.

Михаил влезал в первый вагон с передней площадки.

Она поняла, что ещё чуть-чуть и окончательно упустит его. Помчалась прямо к трамваю и успела, ловко смешавшись с толпой пассажиров, втиснуться с задней площадки во второй вагон за секунду до того, как он отошёл.

Внутри вагона было тесно, шумно. Общий шум перекрывался громким голосом кондукторши, не замолкаемым ни на секунду.

Веру приткнули носом к стенке, она еле удержалась на ногах, вовремя схватилась за поручень. Прямо напротив неё к стенке вагона оказалась привинчена небольшая медная табличка, на которой вырисовывались две витиеватые буквы — «КМ». Чуть пониже более мелкими буквами шла расшифровка — «Коломенский машиностроительный завод». И дата выпуска трамвая — «1934».

Тот самый год, когда они с Мишей поженились. Могло ли ей тогда прийти в голову, что она будет таким унизительным образом выслеживать его, прятаться от него в переполненном вагоне!..

Вера не без труда достала кошелёк, передала через рядом стоящую седую женщину деньги за билет, одновременно пыталась разглядеть находившегося где-то впереди Михаила.

— Граждане, не стойте в заднем проходе! — на полном серьёзе, без доли юмора, вещала кондукторша.

Голос у неё был мощный, низкий, звучал как из репродуктора.

— Проходите вперёд, вон сколько места! Следующая остановка — «Универмаг»! Граждане, отойдите от выхода, сейчас двери откроются. Вы же мешаете! Освободите проход!

Вера, привстала на цыпочки, наконец увидела Михаила.

Он стоял у самого выхода, лицом к двери, явно собирался выйти на этой остановке. Она тоже начала пробираться к выходу.

— Я вам говорю, гражданин! — надрывалась тем временем кондукторша. — Вам что, отдельное приглашение нужно? Или вы по-русски не понимаете? Отойдите от двери, я сказала! Граждане, осторожно, двери открываются! Универмаг!

Трамвай сильно дрогнул и остановился. Вера пошатнулась, снова чуть не упала.

Когда посмотрела опять, Михаила в вагоне уже не было.

Вера выскочила из трамвая, пробилась сквозь толпу лезущих в вагон пассажиров.

Вслед ей летела ругань, кто-то больно пнул локтём в бок, но она ни на что не обращала внимания, главное было не упустить мужа.

Она успела увидеть, как он входит в двери универмага, и ринулась за ним.

Тот факт, что Михаил прихрамывал, давал Вере возможность не сильно отставать от него. Количество же народу в универмаге делало слежку вполне безопасной, она без труда пряталась за снующими во все стороны посетителями.

Она увидела, что Михаил направляется в парфюмерный отдел. Вера подобралась поближе и услышала, как он обращается к продавщице.

— Девушка, у вас «Красная Москва» есть?

— Есть пока, но уже кончается, — отвечала та.

— Я возьму! — обрадовался Михаил.

Вера наблюдала за ним с потемневшим лицом. Не себе же он покупает женские духи. Ей он уже миллион лет не дарил никаких духов.

— Я бы хотел ещё хорошее мыло для ребёнка, — донёсся до неё голос мужа. — Что вы порекомендуете?

— Возьмите «Детское», — посоветовала белокурая с кудряшками продавщица. — Очень душистое, нежное, тоже, кстати, «Новая заря» выпускает.

— Отлично. Заверните два куска. И вот ещё что…

Дальше Вера не слушала. Стояла, похолодев. Всё было ясно. Он завёл себе женщину с ребёнком. Поэтому так и рвётся всё время в Светозерск.

А может, это его собственный ребёнок?!

Когда он в первый раз поехал в командировку?

Кажется, летом.

Тогда вроде не получается. Неважно, это не главное. Важно, что он ей изменяет…

А чего, собственно, она ожидала? При том, как он хотел ребёнка!

Она-то ни на что уже не способна, просто висит на нём тяжким грузом. А ведь он, по сути, ещё молодой мужчина…

Искалеченный, правда, но что с того? Мужик есть мужик. Баб-то одиноких, жаждущих родить от него, пруд пруди!

Вера повернулась и на деревянных ногах побрела к выходу.

Она вышла из универмага, спряталась за афишной тумбой. Опять взглянула на часики, купленные им для неё.

Сверила с висевшими на фонаре уличными часами. Четверть седьмого. Хорошо, что начали зажигаться фонари, в сумерках заметить её будет сложнее.

Теперь ей нужно только окончательно удостовериться, что она права. Хотя и так всё уже ясно, но тем не менее на всякий случай надо довести слежку до конца, увидеть эту женщину своими глазами.

Нестерпимо захотелось курить. Вера достала пачку «Беломора», вынула папиросу, трясущейся рукой зажгла спичку, затянулась и приготовилась ждать.

Михаил появился ещё минут через пятнадцать.

Вера снова ревниво отметила, что вид у него был жизнерадостный, глаза удовлетворённо блестели.

Муж с удовольствием вдохнул вечерний воздух и, прихрамывая, зашагал прочь. В единственной руке нёс раздувшийся от покупок портфель и ещё какой-то большой, перевязанный бечёвкой пакет.

Вера затушила окурок и на безопасном расстоянии последовала за ним.

Михаил свернул в какой-то переулок, потом в другой, третий. Вскоре Вера перестала отдавать себе отчёт в том, где они шли, даже не пыталась запомнить, просто старалась не терять его из виду, точно повторять маршрут.

В конце концов Михаил пересёк небольшой сквер и вышел к длинному одноэтажному дому барачного типа. Вера из-за дерева увидела, как он исчез в единственном, расположенном по центру подъезде. В свою очередь она быстро перебежала через сквер и приблизилась к самому дому.

Теперь она шла вдоль стены, заглядывала в освещённые окна. На многих из них занавески ещё не были задёрнуты, внутри шла своя жизнь, и Вера с острой завистью наблюдала за нею.

Возле одного из окон она вдруг резко остановилась и расширенными от ужаса глазами уставилась в глубь комнаты.

Внутри комнаты, как на экране немого кино, происходила сцена, которую Вера не могла бы представить себе даже в самом страшном сне.

На шее её мужа Миши висел радостно обнимавший его светловолосый, неуловимо напоминавший Генриха Штольца мальчик, а рядом стояла улыбающаяся, коротко постриженная по последней моде её ближайшая подруга Надя, которую она так долго и так безуспешно разыскивала.

Вера отшатнулась от окна, схватилась за сердце. Ей было плохо, она не хотела больше смотреть туда, пыталась отвернуться, уйти, но что-то не давало ей это сделать, против её воли заставляло оставаться на месте, всматриваться, ловить каждую деталь происходящего, и она, сдаваясь, с жалобным скулящим звуком прилипла к стеклу.