Олег Блоцкий - Самострел

— Метров через четыреста вправо смотрите. На обочину. Увидите результат вчерашнего боя. Авиаторы с рассветом на съемку сегодня летали. Я снимки видел. Мрак! — прокричал майор.

Вскоре показались остовы двух боевых машин пехоты, лежащих с незапамятных времен. Толик даже вспотел, снимая до тех пор, пока груда металла не исчезла за поворотом.

Не успели москвичи порадоваться такой удаче, про себя пожалев, что не валяется рядом огромное количество трупов, как заорал не своим голосом замполит:

— В броню! Скорее вниз!

Последнее, что увидели, ныряя в машину, журналисты, — это были надвигающиеся на дорогу со всех сторон густые зеленые деревья.

В жаркой утробе бронетранспортера тесно и душно. Движения скованны, и пот по лицу.

Звенел металлом голос Малькова. Трещал переключатель приема и вызова. «Третий? Я первый! Как обстановка? Обстановка, спрашиваю, как?

Заметили группу передвигающихся духов? Да, замаскированы под мирных жителей! Да, за деревьями прячутся и в кяризах прячутся! Держите на прицеле! Да! Понял! Нет, стрельбу не начинать! Что? Безоткатное орудие? Два? И гранатометы? Если будут нас жечь — сразу уходите! Приказываю!!!»

— Ох, и жаркая может быть ситуация! — заорал замполит, глядя на сжавшихся журналистов, которые схватились руками за каски и сильнее пытались натянуть их себе на уши. — Сейчас гранаты приготовлю. Потом, когда заваруха начнется, вам отдам. Вы тогда не затягивайте. В случае чего — прижимаете к животу и за кольцо дергаете. Тогда уже точно — кишки наружу и тело в ошметки. Лучше самим в таком случае подорваться, чем без сознания в плен попасть. Нас-то они сразу убьют, а вас, журналистов, мучить будут, издеваться. Нет, тут уже лучше наверняка. Сразу. Представляете, как духи охренеют — за вами живыми охотились, а получили бесформенные куски мяса, железом нашпигованные. Фигу им, а не советских журналистов!

И Мальков радостно захохотал, постоянно щелкая тангентой.

Сереженьку внезапно вырвало. Смрад ударил в ноздри солдат. Толик икнул пару раз и последовал примеру коллеги. Солдаты, задыхаясь, отпрянули от журналистов, стараясь тянуть воздух ртом, а не ноздрями.

— Огонь!!! — заорал Мальков, надеясь, что запах пороховых газов хоть как-то нейтрализует чрезвычайную вонь и пусть чуть-чуть, но приведет в чувства москвичей.

Дружно ударили автоматы и пулеметы, но Сереженька с Толиком этого уже не слышали, так как были они почти без сознания. А бойцы все лупили и лупили по деревьям, задыхаясь от вони и мстительно представляя, что расстреливают в эту самую минуту они пассажиров, принесших им столько неприятностей.

Полдня убил в Ганихейле Мальков на то, чтобы хоть как-то привести в чувство журналистов, отпоить их зеленым чаем, дать выспаться в теньке на армейских матрасах и отмыть командирский бронетранспортер, столь основательно загаженный храбрецами из Москвы.

В бригаду армейская колонна вернулась лишь в сумерках.

Вытянувшийся в струнку Мальков четко доложил командиру бригады о том, что в ходе прорыва к Ганихейлю произошло боестолкновение, в котором особенно отличились «прикомандированные представители средств массовой информации». Переминающиеся с ноги на ногу рядом с Мальковым москвичи, больше похожие на побитых собак, чем на бравых солдат, оживились и стали с интересом слушать майора.

— Боестолкновение? — слишком картинно удивился комбриг.

— Сражались? Отличились? — обрадовался начпо.

— Так точно, — серьезно подтвердил Мальков, — с вражеской стороны даже убитые ими имеются. Разведчики проверили.

Все это время Сереженька с Толиком думали, что офицеры над ними смеются, но, глядя на торжественно-значимые лица командиров, подумалось журналистам, что, может, и в самом деле они сражались и даже кого-то убили. Если посудить, то они помнили стрельбу, громкие и рваные команды, а затем снова стрельбу. А может, они и в самом деле стреляли?

— Сражались, товарищ подполковник, — звенящий от радости Мальков рассеял последние сомнения москвичей и окончательно укрепил их в героических поступках, — еще как сражались! Отдайте их к нам в батальон! Просто отменные командиры!

— К столу! — радостно заорали комбриг с начпо, глядя, как розовеют щеки журналюг и выпячиваются их груди.

В тот вечер веселье у комбрига особенно удалось.

Мальков постоянно рассказывал о прошедшем бое, от стопки к стопке прибавляя подробностей.

Комбриг и начпо шумно восхищались мужеством приезжих.

А Сереженька с Толиком раз сто нестройно затягивали — «с лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом», но постоянно сбивались на этой строчке, так как присутствующие офицеры требовали стоя выпить за боевое крещение и за то, что убитых духов стало больше на два десятка…

К финалу беспорядочного и разнузданного застолья, закончившегося, как обычно, в бассейне комбрига, где Сереженьку с Толиком ласково поддерживали все те же официантки, превратившиеся в полуобнаженных нимф, наши герои знали о себе следующее:

— в ходе боестолкновения с неустановленной бандгруппой в районе населенного пункта Ганихейль журналист Центрального телевидения Сергей Анатольевич Прилепко заменил контуженого пулеметчика и кинжальным огнем отсек от дороги душманов, которые в этот момент занимались ее минированием, уничтожив при этом более десяти басмачей, среди которых находились и наемники из Пакистана, тем самым позволив советской колонне прорваться к осажденному Ганихейлю;

— в ходе боестолкновения с неустановленной бандгруппой в районе населенного пункта Ганихейль оператор Центрального телевидения Анатолий Николаевич Журов огнем из стрелкового оружия подавил расчет безоткатного орудия в количестве пяти человек, тем самым ликвидировав опасность уничтожения сил и средств мотострелковой бригады.

Знало об этом и все руководство бригады. Более того, именно в этот вечер Мальков заполнил наградные на журналистов, а комбриг с начпо тут же их подписали, запив все это дело с журналистами водкой.

Так что к полудню следующего дня проснулись Сереженька с Толиком не только в объятиях боевых подруг, но и полностью уверовав в то, что они отчаянные герои, достойные наград. Правда, все дальнейшие съемки предпочитали делать ребята исключительно на местном полигоне, режиссируя происходящее в лучших традициях широкоформатных батальных фильмов…

Надо признать, работа у них вышла знатная — в самом ЦК партии в Москве ее отметили, разрешив к выходу на теле- и прочие экраны. Ну, а после ее появления на экране — все проснулись героями: Сереженька, Толик, комбриг, начпо и даже Мальков, которому ребята позволили мелькнуть в фильме секунд на шесть.

Орденоносец Сереженька тут же прополз на три ступеньки вверх к телевизионному Олимпу и стал ездить теперь в командировки только на загнивающий Запад.