Год 1944-й. Зарницы победного салюта

Шуляренко, оставшийся в живых один из пулеметного расчета, был направлен в другой расчет. Пулеметчики не выходили из боя целый день. Уже перед вечером в дерево, вблизи которого находилась позиция, угодил снаряд, и Шуляренко ранило. После выздоровления участвовал в боях на Сандомирском плацдарме. Войну закончил в Праге.

Шли годы. В. И. Шуляренко окончил Киевский медицинский институт. Через несколько десятилетий судьба свела его — заслуженного врача УССР, главного эпидемиолога Ровенской области — с однополчанином — Терентием Дмитриевичем Буденковым, депутатом Ровенского городского Совета народных депутатов, главным врачом областного врачебно-физкультурного диспансера. Наверное, каждому из ветеранов вспомнилась ранняя весна сорок четвертого, фронтовая землянка, в которой Владимиру Иосифовичу вручали медаль «За отвагу», а Терентию Дмитриевичу — орден Отечественной войны II степени.

Давно не видел я своего фронтового друга. Не знал, в каких краях он бросил якорь. Наконец, удалось установить его адрес.

… От Тулы я добирался дальше автобусом. Мой однополчанин Сергей Федоров был рядовым, разведчиком. Сейчас он возглавлял колхоз имени Кирова. Только во время этой памятной послевоенной встречи я заметил среди его многочисленных фронтовых наград орден Ленина и Золотую Медаль Героя Социалистического Труда.

… Когда мы впервые встретились с Сергеем Федоровым, на груди у него уже поблескивала медаль «За отвагу». Шел год сорок четвертый. Мы служили в 50-м гвардейском кавалерийском полку 13-й гвардейской кавалерийской дивизии, наступавшей на ровенском направлении.

Однажды группу разведчиков, в составе которой находились мы с Сергеем, послали в поиск. Два дня мы наблюдали за передним краем вражеской обороны. Опытным глазом разведчика Сергей определил участок, где можно было скрытно проникнуть в оборону гитлеровцев. Заграждения мы преодолели удачно. Но в нескольких метрах от окопов противник нас обнаружил. Застрочили пулеметы. Пустив в ход гранаты, мы ворвались в окоп. Федоров первый схватил гитлеровца. Но при отходе захваченного нами пленного настигла пулеметная очередь. Пришлось начинать сначала. Сергей все подбадривал нас: «Терпение, ребята, обязательно возьмем фрица». И вскоре действительно удалось захватить вражеского пулеметчика, который сообщил ценные сведения.

…На исходе январь сорок четвертого. Оттепель, раскисли дороги. 13-я гвардейская, преодолевая сопротивление врага, двигалась вперед. Полк получил задачу захватить перекресток шоссейных дорог Млынов — Подгайцы — Ужинец, чтобы громить отступающие части противника на подступах к Ровно, лишать его возможности перебрасывать резерв. Разведка должна была первой выйти на перекресток и удерживать его до подхода главных сил.

Наш взвод конной разведки под командованием лейтенанта Петра Ковалева подошел к перекрестку со стороны Ужинца. Вскоре мы заметили, что по шоссе со стороны Ровно движется колонна гитлеровцев — примерно два взвода и обоз.

— Подойдем скрытно и, подпустив поближе, ударим, — решил командир.

Так и сделали. С близкого расстояния открыли по колонне огонь, затем, забросав гитлеровцев гранатами, ринулись в атаку.

Оставшиеся в живых двадцать пять солдат и три офицера противника сдались в плен.

Тем временем подоспевшие эскадроны полка занимали позицию в районе Млынов — Подгайцы.

На рассвете 4 февраля на шоссе вновь показалось большое подразделение вражеской пехоты: впереди двигалось несколько танков и бронетранспортер, за ними следовали автоматчики и обоз. Нашей засады фашисты не заметили. Пропустив колонну вперед, мы обстреляли ее хвост. Танки и бронетранспортеры были подбиты и уничтожены артиллеристами и минометчиками. Хотя враг понес большие потери, фашисты еще могли собраться с силами и двинуться по намеченному маршруту.

Созрело дерзкое решение, Я и еще трое конников с обнаженными саблями ворвались в расположение противника, оглушая гитлеровцев криками:

— Сдавайтесь в плен!

Тотчас, как бы в подкрепление этого ультиматума, заговорили наши пулеметы. Враги растерялись. Некоторые офицеры, а за ними и солдаты подняли руки вверх. Так мы взяли в плен более трехсот гитлеровцев.

После этого боя мне вручили орден Славы III степени.

Вскоре гвардейцы 13-й кавалерийской дивизии уже вели боевые действия в районе города Броды. Днем и ночью разведчики занимались своей трудной фронтовой работой: добывали сведения о противнике, приводили «языков».

В одном из очередных поисков Сергей Федоров с двумя разведчиками в качестве «языка» доставил фашистского офицера. За проявленные при этом мужество и находчивость Сергей был тоже отмечен орденом Славы III степени.

После боев за освобождение родной украинской земли мы участвовали в боях с врагом на территории Польши, Чехословакии… К концу войны мой ратный труд был отмечен еще двумя наградами — орденом Славы II и I степени. Полным кавалером ордена Славы стал и Сергей Федоров.

Обо всем этом мы вспоминали, встретившись с Сергеем Васильевичем Федоровым. Рассказал он мне о своих колхозных делах, о высоких урожаях, за которые тоже надо было настойчиво, по-фронтовому бороться. За достигнутые успехи и легла ему на грудь Золотая Медаль Героя Социалистического Труда.

Тогда я еще не знал, что наша встреча окажется последней. Вскоре мне сообщили, что Сергея Васильевича не стало.

Сейчас живу и работаю в городе Адлере. Награжден юбилейной медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». Часто встречаюсь с молодыми рабочими, учениками. Любят они послушать о боевых делах фронтовых разведчиков. И, рассказывая им о днях былых, я непременно вспоминаю о своем фронтовое друге Сергее Федорове — человеке большой отваги и мужества.

Я встретился с ним через двадцать семь лет после окончания войны, когда нас, ветеранов, пригласили в Москву на празднование Дня Победы.

Ночью прямо с вокзала я приехал по указанному адресу. Первое, что бросилось в глаза в квартире однополчанина, — протез руки на подоконнике. Вот идет навстречу хозяин. И вдруг меня словно током ударило — это же Николай Савгир, наш прославленный командир взвода!

… В 29-м гвардейском кавалерийском полку он появился в августе 1943 года. О себе рассказывать не любил. Лишь изредка обронит фразу-другую. Скажем, допустил оплошность молодой боец, а он ему тотчас поучительный пример напомнит. Был, мол, у нас такой случай.

Из этих оброненных в разговоре фраз мы узнали, что война застала Николая на Балтике.