Максим Шахов - Концентрация смерти

– Стояночный тормоз снять! – вспомнил Михаил, руки тряслись от волнения.

Самолет словно сорвался с места, будто кто-то перерубил удерживающий его невидимый канат. Безбожно подбрасывало. Прохоров чуть не вылетел из сиденья, схватился за штурвал.

Три пропеллера, раскрученных мощными двигателями, гнали ветер на преследователей, сбивали их с ног. Эсэсовцы стреляли вслед удаляющемуся самолету.

Михаил ждал, пока машина наберет скорость. Стена леса стремительно приближалась.

– Ну же, ну! – Прохорову даже не верилось, что его афера пока еще удается.

Без подготовки, без тренировки захватить вражеский самолет! О таком он совсем недавно и мечтать не мог. Михаил потянул штурвал на себя. Самолет задрал нос. Заднее шасси еще несколько раз удалилось о землю. Стена леса наползала, закрывая собой лобовое стекло.

«Разобьемся…» – мелькнула предательская мысль.

«Юнкерс» терял скорость и, как казалось по ощущениям, «проседал» в воздухе. Михаил услышал, как у него за спиной сорвался с места и прогрохотал незакрепленный ящик. Что-то затрещало так громко, что даже перекрыло рев форсированных моторов.

Зато Фролов с Кузьминым, в ужасе цеплявшиеся за сиденья, прекрасно видели, как ящик молнией пронесся по отсеку, врезался, снес, смял перегородку и дверь в хвостовом отсеке. За ней открылся туалет. Рулон бумаги, болтавшийся на крючке, тут же подхватил, стал раскручивать ветер, врывавшийся в распахнутый люк. Белая лента металась внутри самолета.

Михаил все же зажмурился, когда смог различать уже отдельные ветви деревьев. Верхушки сосен ударили по шасси, самолет вздрогнул, но тут же выровнялся. Прохоров открыл глаза. Низко под крыльями проплывал лес, самолет гудел натужно, но ровно. Он глянул на гироскоп.

– Неправильно летим. Теперь курс на восток, – сказал он сам себе, уводя самолет на разворот.

Памятуя о незакрепленном ящике, он делал это осторожно, без лишнего риска. Правда, не отказал себе в удовольствии пройти над лугом. Внизу бегал вырвавшийся из упряжи конь. Криво стояла телега. Маленькие фигурки эсэсовцев бестолково метались у машины на шоссе. Искорки автоматных выстрелов лишь позабавили Михаила. Высота, на которой он шел, не позволяла повредить самолет из ручного стрелкового оружия.

– Ну, ты даешь, командир! – крикнул у Прохорова за спиной Фролов. – Умирать буду, вспомню. Что ж ты нам ничего не сказал?

– А не сказал, потому что и сам подумать не успел. Все само собой получилось.

– Врешь!

Михаил смотрел перед собой. Самолет был надежным, это сразу чувствовалось. Штурвала слушался идеально, шел по воздуху ровно, словно пароход по реке. Оно и немудрено, создавался «Юнкерс» еще в конце двадцатых годов как пассажирский самолет. Осуществлял большинство рейсов по Западной Европе. Возил богатеев. По стеклу потекли капли.

– Что такое? – забеспокоился Фролов.

– Просто в облака входим, – усмехнулся Прохоров. – Посмотрим сейчас на них сверху. Сам убедишься, что Бога с ангелами на них нет.

– Не юродствуй, Миша. Кто, как не Бог, нам сейчас помогал?

– Опять ты за свое, – вздохнул Прохоров.

«Юнкерс» вышел из облаков. Солнце резко ударило в кабину, залив все пронзительным светом. Щурясь на ослепительный диск светила, Михаил блаженно произнес, обращаясь к самому себе:

– На восток идем.

– Чего ты сказал?! – не дослышал Фролов.

– Кузьмин не вывалился?

– А то! Еще и мешки с собой прихватил. А с этим что делать? – Илья посмотрел вниз.

Только сейчас Прохоров вспомнил об убитом командире «Юнкерса», лежавшем в узком проходе.

– Сейчас разберемся, дай высоту набрать.

Выйдя на отметку в четыре тысячи метров, Прохоров выбрался из-за штурвала.

– Ты чего? – забеспокоился Илья, поглядывая на покачивающийся штурвал и пустое кресло пилота. – Рули, разобьемся.

– Не разобьемся. Я автопилот включил. Самолет сам собой управляет. С курса не собьется.

– Ну, немцы и горазды придумывать.

– И у нас такое есть. Потащили.

Прохоров тащил мертвеца за одну ногу, Фролов за другую. Кузьмин все еще держался мертвой хваткой за стойку неширокой лавки, проходящей вдоль борта самолета, и косился в открытый люк. Холодный ветер врывался в грузовой отсек.

– Пособи.

Втроем мужчины выбросили за борт мертвого командира, тот, перевернувшись в воздухе, исчез в облаках, оставив на память о себе «парабеллум» и лужу крови. Никто не стал залезать ему в карманы.

– Будет кому-то подарочек с неба. Надеюсь, он не на рыночную площадь упадет, – проговорил Михаил.

Шутка поддержки не нашла. Все посерьезнели. Прохоров закрыл люк, в отсеке стало спокойно. Метавшаяся лента туалетной бумаги осела на пол.

Ровно гудели двигатели, под крыльями «Юнкерса» медленно проплывали кучерявые облака. Изредка в разрывах можно было рассмотреть землю. Солнце, светившее сквозь иллюминаторы, нагревало остывший самолет.

– Тут и обогрев где-то должен быть. Только не знаю, как он включается, боюсь что-нибудь не то нажать, – признался Михаил.

– Посадить самолет сможешь? – спросил Фролов. – Я слышал, это самое сложное. Взлететь-то и дурак сможет.

– Враки. Взлететь тоже голову нужно иметь. А посадить, смотря где, – отозвался Михаил. – Эту махину на вспаханное поле не посадишь. Тут или нормальный аэродром нужен, или грунтовка.

– Порадовал. Нам потом что, с парашютами прыгать? – Илья пнул ногой лежавшие под лавкой парашюты.

Кузьмин смотрел с тоской в глазах. С одной стороны, все обошлось, с другой – было неизвестно, что ждет впереди. Беглецы в буквальном смысле зависли между небом и землей.

– Они же истребители поднять могут, – осторожно заметил он. – У нас вооружение есть? Пушка авиационная, пулемет крупнокалиберный?

– Это пассажирский транспортник. На нем вооружения нет, – отозвался Прохоров.

– Топлива докуда хватит? – прищурился Фролов.

– Датчики чуть больше половины показывают. Думаю, они собирались в Берлин лететь. Вот только кто знает, сколько эти двигатели жрут? Мощные.

Кузьмич подал Прохорову рифленый армейский термос.

– Там кофе, глотни.

Летчик открутил крышку. Давно забытый запах кофе приятно ударил в нос. Прохоров сделал несколько глотков. Напиток еще не успел остыть.

– Вот что такое счастье, – мечтательно произнес он, даже не задумываясь о том, что пьет кофе, приготовленный, возможно, женой убитого им командира «Юнкерса».

– И не говори, командир, – отозвался Фролов.

Взгляд Михаила остановился на ящике. Доски местами раскололись, отскочили, он попытался оторвать одну, но тут же поморщился от боли, давало о себе знать раненое плечо.

– Посиди, командир. Нам твои руки целыми нужны, – обратился к нему Илья. – Кузьмин пусть тебя перевяжет, а я грузом займусь.