Михаил Толкач - Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Силы всех разведчиков, бригадных и батальонных, были подчинены поиску удобных маршрутов движения к району сосредоточения десантников МВДБ-1 и ВДБ-204.

А тут и другая беда настигла лыжников за линией фронта: перебои в питании. Расчет на местное население и овладение немецкими складами не оправдался. Немцы сами снабжались с помощью транспортной авиации и, конечно, до крошки отбирали продукты у населения.

Михаил Павлович Пономарев из бывшего 4-го отдельного батальона так представляет это обстоятельство:

«Перед уходом в тыл противника нам выдали десятидневный сухой паек. Да разве удержишься в норме? Хватило, быть может, на неделю. Недоедать начали, а там пришли и совсем голодные дни. Кроме снеговой воды и березовых почек, не было ничего. Раз, помню, натолкнулись на туши лошадей, убитых, вероятно, осенью 1941 года. Отрезали мелкие кусочки, надевали на шомпола и на костерках жарили шашлыки. Полусырое, несвежее мясо – сойдет! За время, сколько пришлось быть в тылу врага, ни разу не ночевали под крышей – все в лесу. Выроем яму в снегу до земли, накидаем сучьев с елки, сверху – плащ-палатку. Вот и ночлег на пустой желудок!..»

«В нашем взводе да, считай, и во всей роте во главе с командиром Иваном Александровичем Гречушниковым люди отличались выносливостью и дисциплиной, – доносит до наших дней, как отклик далекой войны, письмо Петра Черепова. – У нас было строго с расходом питания. В НЗ у каждого по две плитки шоколада. Даже дольку его можно было использовать только с разрешения командира.

Бывало, идешь на лыжах из последних сил. Командир остановит цепочку: «По кусочку шоколада!» И откуда только сила возьмется. А на биваке сухой спирт в ход идет: маленький бездымный костерок, чай заварим! Густой – душа отогреется. А чаю мы набрали без нормы – он легкий. Командир роты Иван Гречушников советовал настоятельно: «Польза от чая преогромная!» И окал по-волжски он заметно, а за финскую кампанию имел орден Красного Знамени – послушаться такого командира никому не зазорно.

В тяжелые моменты комиссар батальона Михаил Сергеевич Куклин часто приходил к нам, беседовал задушевно, подбадривал.

– Будет и связь, ребята, будет и питание! – говорил он по-простому, как будто бы с домашними своими. И мы верили ему, угощали чаем.

Помню такой случай. Возвращаемся в лагерь батальона. После затяжного боя измотаны донельзя. Под сосной сидит боец и грызет тол. Щеки и нос обморожены. Говорить уже не может, только мычит. Виктор Прохаев, наш комвзвода, силой пытался отобрать тол – не тут-то было! Позднее я узнал: тол сластит малость. Вот бедняга и не отдавал. Комиссар Куклин спросил:

– У кого остались сухари?

А мы в тот раз разгромили немецкий обоз – пополнили запас. Комиссар взял сухарь и дал его обессилевшему десантнику. Повели недотепу с собой. А возле боевого охранения нас немцы застукали. Мы могли бы уклониться от боя – их было раза в три больше, чем нас. А этот немощный?.. Едва ногами двигает… И у комиссара, надо полагать, чувства обострились.

– Атакуем, братцы! – кричит он. – Бей фашистов!

Открыли такой плотный огонь, что немцы дрогнули. Сыграло роль то, что наши ребята первыми заметили врага и сшибли передних двух гитлеровцев. Мы в злости гонялись за немцами по лесу до тех пор, пока хватило сил.

– Вот, товарищи, урок. В лесу имей глаза во все стороны. Приметил первым – победа за тобой! – Комиссар батальона был возбужден и двупалой рукавицей поглаживал автомат…»

Передо мною письма-воспоминания участников рейда парашютистов под Демянском в начале 1942 года. За каждой строкой – суровые будни войны, обнаженная правда. Дорогой ценой в единоборстве с фашистами добывалась победа…

«Вначале мы чувствовали себя бодро и воинственно. Правда, днем костры не разжигали, боялись обнаружить себя дымами. Вели разведку и двигались в заданный район, к речке Поломети. Сухой паек был невелик, а десантники отсутствием аппетита не страдали, и, признаться, в нашем 1-м батальоне не особенно следили за расходом продуктов, будто ожидали, как говорится, манны с неба. – Так пишет врач Н.В. Попов. – В три-четыре дня все съели. Перешли на подножный корм. Выкапывали из-под снега туши лошадей. Когда я видел бойца с таким вот мясом, то просил об одном: «Варите как можно дольше!» И чуть не молился: «Только бы лошади не были сибиреязвенными!»

Да и туши лошадей – приметы разгрома кавалерийской дивизии осенью 1941 года – отвоевывались ценой крови.

«В один из дней, когда у нас не было продуктов пятеро суток, дозорные доложили мне: «Немцы выходят из деревни группами по три-четыре человека, углубляются в лес, а затем возвращаются». Я выделил сперва отделение из взвода Козлова, – сообщает бывший командир 9-й роты Николай Андреевич Воробьев из Тернопольщины. – Слышу, перестрелка сильная. Загавкал немецкий крупнокалиберный пулемет. Вдогонку ребятам послал весь взвод. Немцев потеснили, часть убили. Были и наши потери. На месте встречного боя мы обнаружили замороженную тушу лошади. Немцы ополовинили ее. Раздали остатки бойцам. Мне достался кусок величиной с кулак. Насадил на прут и давай жарить над спиртовым пламенем. Кусок уменьшался на глазах, съеживался. Я скорее – в рот!.. Долго жевал…

В тот раз мы захватили у немцев пулемет, спаренный с минометом, – новинка на фронте! Комбат Булдыгин отрядил группу бойцов с трофеем в штаб бригады. Оттуда новинку переправили в штаб войск Северо-Западного фронта».

«Голод, говорят, не тетка. В тылу немцев мы это проверили на себе, – вспоминает бывший минометчик МВДБ-1 Иван Спиридонович Габов из Верещагинского района Пермской области. – Понимаете, первые три-четыре дня чувствуешь голод, а дальше желудок привыкает. Так было со мной. Силы начинают постепенно тебя покидать, ко всему безразличие. Правда, у меня такого не было – голова оставалась свежей. В тяжелую минуту поминал бога, но не как религиозник, а с другой стороны. И еще хотелось скорее сцепиться с фашистом и рассчитаться за все страдания людей. По вине немцев мерзли мы в болотах, лишались радости жизни…»

Так что же случилось со снабжением?.. Ответ на этот больной вопрос дает в своем письме бывший помощник начальника политотдела 1-й маневренной воздушно-десантной бригады по комсомолу, ныне живущий в Москве, Алексей Прокофьевич Александров. В парашютисты он попал из ЦК ВЛКСМ, где работал инструктором.

«Договоренность была еще в Валдае, в штабе войск Северо-Западного фронта. Договоренность о том, что связь с самолетами будет осуществляться с помощью ракет в определенном заранее квадрате. По условленному сочетанию ракет летчики будут сбрасывать на парашютах боеприпасы и питание.

Как оказалось на практике, то был опрометчивый, непродуманный до конца план. Ведь в окружении было до ста тысяч немцев. Гитлеровские гарнизоны, отдельные группы фашистов всю ночь пускали ракеты в самых разных точках котла, в самых причудливых сочетаниях, на всех участках своей обороны, во всех населенных пунктах. Небо было озарено россыпью огней. Летчики были в заблуждении. Вся наша сигнализация получилась никчемушной.