Роман Кожухаров - Штрафники на Зееловских высотах

Несколько танков, за которыми шел взвод Аникина, наскоком прорвались к железнодорожной насыпи, дугой опоясывавшей подножие высот. Одна из машин выкатилась прямо на рельсы. Из-за каменного строения, стоявшего возле железной дороги, выскочил немец с крупнокалиберным «фаустпатроном».

Сразу несколько очередей, выпущенных Шевердяевым, Капустиным и Липатовым, перекрестились на фрице, но он, прежде чем упал, как подкошенный, успел выпустить гранату. С огненной вспышкой она ударила в бок «тридцатьчетверки», оставив в броне дыру.

– Скорее! – крикнул Аникин, бросившись к танку. С ходу, ухватившись за десантную скобу, он вскочил к топливным бакам, а потом – на башню. Один из двух башенных люков был полуоткрыт. Оттуда тянуло едким, прогорклым дымком.

– Эй, есть кто живой?! – крикнул Андрей, заглядывая внутрь башни. Ему ответили молчаливым взмахом покрытой копотью руки. Аникин ухватился за нее, потом второй рукой – за загривок комбинезона танкиста, подтянул его вверх.

– Погоди, погоди, браток… – хрипло, качая головой, будто пьяный, проговорил танкист. – Сначала командира…

Шлемофон нырнул обратно в башню, и оттуда показалось другое лицо в шлемофоне – совсем юное, почти мальчишеское. Сначала Аникин подумал, что танкист мертв, но он мотнул головой, застонав и попытавшись что-то сказать. Вместо слов изо рта просочилась маленькая струйка крови.

– Помоги… – коротко сказал Аникин Кокошилову, который уже находился тут же, возле люка. Вдвоем они осторожно, но быстро вытащили лейтенанта, потом стрелка-наводчика, который тоже был без сознания.

Последним из люка почти самостоятельно выкарабкался заряжающий. Он сам все время твердил об этом.

– Я – башнер… заряжающий… Еще парней надо… механика нашего – Василя… и радиста…

Андрей приказал Кокошилову помочь башнеру и остальным членам экипажа, а сам, скатившись по броне под несмолкающий звон секущихся о корпус вражеских пуль, бросился по насыпи вперед.

Взвод залег на железнодорожном полотне – кто на шпалах, кто на гравии. Бойцы обстреливали вражеский пулемет, который бил из-за угла каменного домика, похожего на здание станционного смотрителя.

Слева, метрах в двадцати, остановилась «тридцатьчетверка». Башенное орудие, развернувшись в сторону вражеского пулемета, произвело выстрел. Снаряд попал в верхнюю часть кирпичного домика. Взрывом снесло крышу и часть кирпичной кладки.

Не дожидаясь, пока дым развеется, Т-34 взревел своими дизелями и двинулся вперед, переведя огонь пулемета на склон высоты, круто забиравший вверх.

– Вперед!.. – крикнул Андрей, поднявшись на ноги. И тут же снова упал, встреченный пулеметным «та-та-та». Он скатился по гравию насыпи и вжался в землю.

За его спиной, там, откуда только что выстрелил танк, появился Шевердяев с двумя бойцами. Очень быстро, крадучись, они пробирались между низких, аккуратно и одинаково подстриженных плодовых деревьев.

Аникин разгадал их маневр. Они старались зайти с левого фланга в обход пулеметной точки. Что ж, смекалка у Шевердяева работает.

Все внимание врага было приковано к железнодорожному полотну. Как только пулеметная очередь, выщелкивая по гравию и рельсам, проходила мимо, штрафники принимались короткими очередями и винтовочными выстрелами обстреливать огневую точку противника.

Аникину с его позиции было хорошо видно, как трое бойцов ползком преодолели садик, примыкавший к станционному домику. Вот фигура Шевердяева неожиданно мелькнула во весь рост возле самшитовых кустов, метрах в десяти от угла разрушенного танковым снарядом здания.

Он появился с поднятой рукой, махнул ею и нырнул обратно в кустарник. Там, откуда строчил пулемет, громыхнул взрыв. Раздались крики. Кто-то истошно завопил по-немецки. В этот момент прогремело еще раз, а затем возле деревьев мелькнули три фигуры и затарахтели автоматные очереди.

Когда Андрей и остальные подбежали к домику, Шевердяев вместе с Капустиным и еще одним штрафником из взвода Колюжного уже осматривали захваченный пулемет. Здесь же, покрытые пылью, залитые кровью, лежали два убитых немца.

– Две коробки запасных лент, товарищ командир… – радостно доложил Шевердяев, поднимая с груды щебня трофейное оружие. Это был МГ-42, мощная огневая подмога в бою.

– Молодцы… – похвалил Аникин. – Гранаты есть у них?

– Да вроде есть… – отозвался Капустин.

– Тоже берите… Двигаем дальше… Нам от танков отрываться нельзя…

Они пересекли яблоневую посадку, выдвинувшись к краю грунтовой дороги, которая устремлялась круто вверх по склону. Его пыталась штурмовать «тридцатьчетверка». Двигатели машины ревели на пределе, но машина взбиралась по склону медленно, буквально по сантиметру.

Броня танка была охвачена огнем от взрывов гранат, которые сыпались на нее сверху. Сталь звенела от ударявшихся с цокотом пуль и «колотушек», которые отскакивали, не разорвавшись.

Позиции фашистов были оборудованы прямо на скате, на манер террас, которые лентами лепились к отвесному склону. Ответить врагам экипаж «тридцатьчетверки» не имел возможности, так как угол отвеса был слишком высок и башенное орудие слишком задиралось вверх.

– Давай, Шевердяев, машинку трофейную сюда… – крикнул Аникин.

Боец с трофейным немецким пулеметом подбежал к сгоревшему остову вражеского бронетранспортера, за которым укрывался Аникин. Пули повсюду секли пропахший гарью воздух, впивались в покрытый копотью металл.

– Не забыл, как пользоваться? – со злой иронией прокричал Аникин.

– Обижаете, товарищ командир… – возразил Шевердяев и тут же, не медля, передернул затвор.

Вскинув ноздреватый ствол пулемета к покореженному кузову бронетранспортера и упершись в него, Шевердяев припал щекой к рукояти МГ.

– Ишь ты, гад… Еще одеколоном воняет фрицевским… Этот пулеметчик, видать, с литр на себя вылил перед боем-то… Но не помогло ему… гранаткой ему весь одеколон повыветрило…

– Давай, давай, Шевердяй… Не тяни… – поторопил его Андрей. В этот миг он увидел, как метрах в сорока справа по склону замаячили два «фаустника».

– Вправо бери, на десять минут… – крикнул он Шевердяеву. Но тот сработал на долю секунды раньше.

Длинная очередь размашисто вылетела из пулеметного ствола и расправилась веером на лету. Самый край этого стального веера полоснул по высунувшимся на бруствер гранатометчикам. Один за другим, как кули с мукой, они сорвались и покатились вниз по склону, нелепо размахивая руками и ногами.

Пули, выпущенные Шевердяевым, взрывали грунт брустверов траншей, разили зазевавшихся немцев, заставляя остальных спешно прятаться в земляных укрытиях.