Роман Кожухаров - Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя»

В кромешном хаосе ночного боя за железнодорожную станцию Аникин и его подчиненные узнавали об изменениях в ситуации только с помощью собственных глаз и ушей. Где бегом, а где на пузе, Аникин, его замкомвзвода, командиры отделений оценивали обстановку на гранях переднего края обороны, где было жарче всего – по фронту, перед площадью, и на левом фланге, со стороны железной дороги и набережной.

Правый край позиций взвода, упиравшийся в выход на мост, немцы держали под постоянным плотным огнем пристрелянных минометов и пулеметов. Дважды Андрей отправлял посыльного в сторону Настасенко, чтобы уточнить обстановку на правом фланге, к тому же в составе второго взвода работал ротный радист, который держал связь с северным берегом. Оба раза посыльный, функции которого исполнил раненный накануне новичок Тучин, сумел вернуться со свежими вестями – о переправе через мост артиллеристов и о начале атаки на правом фланге.

Оба раза солдат чудом избегал вражеских пуль и осколков, а во второй заход привел с собой четверых пэтээровцев из противотанкового взвода. Кроме своих ружей за спиной и запасных ящиков с патронами каждый тащил в охапке по несколько трофейных «фаустпатронов». Тучин тоже был навьючен, прижимая здоровой рукой к груди два гранатомета и холщовую немецкую сумку с торчащими из нее деревянными рукоятками немецких гранат.

По позициям первого взвода, окопавшегося в здании железнодорожной станции, продолжала вести огонь пулеметная точка. Она размещалась за мешками с песком неподалеку от цоколя многоэтажного дома, выступавшего углом. От афишной тумбы ее отделяла мостовая улицы, выходившей на площадь и смотревшей в сторону центральной части города.

Именно из русла этой улицы и выкатил немецкий бронетранспортер, оснащенный 20-миллиметровой зенитной пушкой. В этот момент все внимание Аникина было приковано к левому флангу, где немцы лезли в очередную атаку.

Как часто бывало в разгар боя, все для командира взвода спрессовалось в одну точку, сошлось в один узел, распутать который не было времени, и требовались сила и мужество, чтобы рубить – по живому, с кровью и мясом.

Когда бронетранспортер принялся шквальным огнем кромсать здание станции, Аникин и его подчиненные находились в кассовом помещении, примыкавшем к торцовой внешней стене. Полутемные комнаты были завалены перевернутыми, обгоревшими местами столами и шкафами, тут же, на полу, в отсветах огней, проникавших через проломы в стене, валялись кассовые аппараты, кипы бумаг.

Аникин, стараясь перекричать грохочущий из-за соседней стены пулемет Кокошилова, объяснял боевую задачу отделению Шевердяева. Бойцы Шевы и весь взвод готовились к неизбежно назревавшей рукопашной схватке.

Пулемет Кокошилова, винтовки и автоматы огнем пытались сдержать наступающих врагов, но патроны во взводе к утру были уже на исходе. Липатов, срывая голос, доказывал, что надо ударить по наступавшим с железной дороги «фаустпатронами», которые доставили во взвод пэтээровцы.

Бойцы противотанкового взвода, груженные «фаустпатронами» и гранатами, ведомые Тучиным, только-только пробрались к станции. Андрей распределил их вдоль фронтальной, обращенной к площади, стороны здания. Липатов и Шевердяев настаивали на том, что подкрепление надо было с ходу выставить на левый фланг, где шел жаркий бой. Андрей выслушал их доводы, а потом подвел черту: в отделение Шевы – два гранатомета, в руки тех, кто умеет хорошо обращаться с немецкими «фаустпатронами». Сюда же бойцам Шевердяева и Кокошилову Андрей приказал раздать немецкие наступательные и оборонительные гранаты, принесенные Тучиным в вещмешке. Они пойдут в ход при ближнем бое, который теперь уже виделся неизбежным.

Пэтээровцы, как и приказал Аникин, заняли позиции перед площадью. В ночном бою, на сближении, против пехоты «фаустпатрон» эффект давал небольшой, и тот достигался при наличии навыков владения трофейным одноразовым ручным гранатометом.

Если бы в бой шла вражеская бронетехника, вопросов, куда поставить пэтээровцев, не возникло бы. Но возможность прорыва вражеских танков вдоль набережной, по железнодорожному полотну, заставленному вагонами, заваленному грудами щебня и бревен, была маловероятна.

Другое дело – площадь… Здесь появления вражеской техники можно было ожидать в любой момент. И момент этот не заставил себя ждать, когда фашистский бронетранспортер обрушил на штрафников разрушительный град крупнокалиберных пуль.

Разящий огонь зенитной пушки с верхней носовой кромки бронетранспортера поддерживали немецкие автоматчики, которые успели спешиться в глубине улицы под прикрытием фасадов угловых домов, а теперь, разворачиваясь в цепь, перебежками двигались по площади.

Слева, со стороны набережной, прогремело несколько взрывов, и почти сразу громыхнуло на площади с такой силой, что задрожал усыпанный щебнем кафельный пол на станции. В этот миг Андрею показалось, что надежда покинула его и его бойцов. Значит, фашисты усилили свой артиллерийский огонь со стороны железной дороги, или еще хуже – им удалось пройти по рельсам с помощью танков.

А что на площади? Выглянув из проема, Аникин увидел развороченный металлический кузов фашистского бронетранспортера, из которого огромными, кроваво-красными атласными лентами вырастали языки пламени. Тут же радостные возгласы прокатились по оборонительной линии штрафников.

– Есть!

– Ух ты, взгрел!..

– Эх, молодчик! На кусочки!

«Наши… наши… Так их, гадов! Все-таки наши», – оживился ритм мыслей в сознании Аникина, на долю секунды затрепыхавшийся на волоске, грозя сорваться и кануть в пропасти беспросветной безнадежности.

– Товарищ командир… товарищ командир… – лихорадочно выговаривая, в закоптелый остов полуразрушенной комнаты вбежал боец. Аникин узнал Безбородько скорее по голосу. Он весь, точно муко́й, был покрыт сплошным слоем белой известковой пыли.

– Что там? – спросил Аникин.

Он ожидал услышать самые безрадостные вести – о прорыве вражеских танков или усилении огня вражеской артиллерии.

– Бьют… по «железке» бьют… – запинаясь, выговаривал боец и все никак не мог перевести дыхание.

– Кто бьет? – не понимая, переспросил Аникин.

– Наши с той стороны канала. Бьют из пушек по железной дороге. Вагоны – на кусочки… всмятку, товарищ командир. Фрицы в панике мечутся…

– Наши?.. – с радостным удивлением воскликнул Андрей.

Тут же он рывком оттолкнулся ногами от внешней стены, проскользнув в глубь помещения по полу, выстланному плиткой и усыпанному битым кирпичом, ловко вскочил на ноги и, пригибаясь, бросился по коридору через зал ожидания с зияющей в ночи, разрушенной крышей в левую половину здания, где держали оборону бойцы из отделения Шевердяева.