Александр Лысёв - Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

– А куда это ты собрался, Жорж?

– Я приглашен к Шапошниковым на чай.

– Вот как…

– Сашка! Брось свои шутки и немедленно отдай полотенце!

– Да какие тут шутки! Жаль, что зеркальце маленькое. Видел бы ты целиком свою довольную физиономию.

– Как Лиза? – перевел разговор на другую тему Марков.

– Прислала письмо…

Оказалось, профессор Шапошников с группой единомышленников продолжает вести изыскательские работы: обследует и изучает районы Каменноугольного бассейна.

– Вы не представляете, Георгий, какие природные богатства остаются еще не выявленными на нашем юге, – говорил профессор Маркову.

– Так ведь сейчас не самое подходящее время для подобных трудов, Николай Евгеньевич, – замечал Марков. – И путешествовать опасно.

Шапошников поглядел на него пристально, произнес с уверенностью:

– Смута пройдет – Россия останется!..

Марков по возможности помогал деятельности маленькой экспедиции. Несколько раз сопровождал Шапошникова в недалекие поездки. Всегда недурно рисовавший, Марков оформлял изыскателям какой-то альбом топографических съемок. Отдавая готовую работу Варваре Николаевне, вложил на первую страницу ее собственноручно нарисованный им портрет в карандаше.

– Ах! Какая прелесть! – воскликнула Варя, открыв альбом, и тут же вся зарделась.

– Вам вправду понравилось?

– Да. Я очень редко нравлюсь себе даже на фотографических карточках. А тут такой замечательный рисунок…

На Маркова глядели, радостно светясь, такие большие и чистые голубые глаза.

Он вытащил из-за спины букетик полевых ромашек.

– Это вам. Извините, отчего-то лавки, торгующей розами, в степи не обнаружилось. Но обещаю исправиться – в следующий раз отыщу всенепременно.

Следующего раза не представилось. Летом началось большое наступление на Москву. Полк уходил вперед, на север. Шапошникову и его группе, напротив, нужно было уезжать на юг. Перед расставанием они с Варей снялись на карточку у случайного заезжего фотографа.

– А портрет, который вы нарисовали, лучше, – улыбнулась девушка, разглядывая полученный снимок.

– Пусть портрет будет у вас, а карточка у меня.

– Вот адрес нашего бюро в Новороссийске, – протянула Маркову сложенный пополам листок Варя.

Он вложил карточку в листок и убрал в нагрудный карман гимнастерки.

Потом были головокружительные успехи, взятие Харькова, директива о наступлении на Москву. В осенних боях Марков был ранен. Дроздовцы атаковали, как обычно, образцовыми цепями, без выстрела. Русская пуля с той стороны попала Маркову в левое предплечье. Его эвакуировали с фронта в харьковский госпиталь. Из госпиталя Марков написал три письма Варе в Новороссийск – ответа не последовало. Наверное, опять в разъездах, подумал тогда поручик. Лечили в госпитале недурно, заботились, но Маркову не понравилась атмосфера в белом тылу осенью 1919 года.

– Ты знаешь, – говорил он приехавшему навестить его Лукину, – все ведут себя так, как будто ничего в России не случилось. Будто можно просто взять, вернуть свое потерянное барахло, высечь бунтовавших холопов и зажить прежней жизнью. Это глубоко неправильно, Сашка. Нужно усилие духовное. А его мало, Сашка. Его на всех не хватит, если так дальше пойдет…

Лукин слушал его вполуха.

– У нас с Лизой родился сын, – сообщил Сашка. Он просто светился от счастья. – Я здесь проездом. Мне дали отпуск.

– Здорово! Поздравляю! – одной рукой обнял друга Марков.

– Назвали Ванечкой…

Лукин уехал к жене и сыну. Марков быстро шел на поправку. Разрабатывая руку, стал посещать зал гимнастической фехтовальной школы. Он был поражен, что такой замечательно оборудованный зал практически пуст – большинство выздоравливающих офицеров предпочитало проводить время по ресторанам и казино. Они часами упражнялись на эспадронах с капитаном Лилье, инструктором фехтовальной школы. Лилье, как и Марков, служил в полковой разведке в Великую войну. Капитан обучал Маркова французской борьбе, а также показал массу приемов рукопашного боя, которыми поручик раньше не владел. Особенно хорош был бросок ножом от бедра без замаха. Марков упражнялся часами, издалека вгоняя оружие в деревянную колобашку, добиваясь того, чтобы нож всякий следующий раз попадал в то же место, куда и предыдущий. Когда Марков вернулся обратно в полк поздней осенью 1919 года, чаши весов в борьбе белых и красных еще колебались. А потом белый фронт стремительно покатился обратно к югу.

В Новороссийске они оказались в марте 1920-го. Готовилась эвакуация. Лукин выхлопотал место на транспорте «Екатеринодар» для жены и сына – они приехали сюда вместе с ним. Расположились в гостиничных номерах на набережной. Сашка и Жорж по очереди бегали за кипятком и на рынок – деньги принимали неохотно, продукты часто приходилось выменивать на вещи. Исхудавшая и смертельно усталая Лиза беспрерывно хлопотала над маленьким Ванечкой. Сашка успокаивал всех, как мог – уверял, что происходящее явление временное. Никто из них и не роптал. Даже Ванечка почти не плакал…

Марков зашел по указанному Варей адресу. Увидев Шапошникова, с радостью бросился к нему. Профессор был чрезвычайно бледен, всегдашний оптимизм, казалось, покинул его совсем.

– Как Варвара Николаевна? – поинтересовался Марков.

– Варя умерла еще зимой, – глядя куда-то поверх Маркова, отстраненно сообщил Шапошников. – Тиф.

Марков вцепился за отворот собственной шинели. Пальцы машинально нащупали фотографическую карточку во внутреннем кармане.

– Скоро здесь будут большевики, – произнес поручик через некоторое время. – Могу попробовать устроить вас на пароход.

– Я никуда не поеду, – устало и отрешенно произнес профессор. И, все же поднявшись проводить Маркова, пожелал на прощание:

– Удачи вам, Георгий.

Они все тогда благополучно добрались до Крыма.

– Я же говорил, все будет хорошо! – улыбался Лукин, на одной руке держа завернутого в цветастое домотканое одеяло сына, другой обнимая за талию жену. – А, Ванька, разве не так?

Ванька зажмурился, сморщил носик и громко чихнул. Лиза и Марков засмеялись.

Крым в этот раз удержали. Армия приводила себя в порядок. Жизнь входила в свою привычную колею…

– Отчего ты молчишь, Жорж? – повторил свой вопрос Сашка Лукин. – Ты что-то знаешь о Лизе и Ване?

…Это произошло в начале тридцатых годов. Марков вез срочные документы из экспедиции Шапошникова. В небольшом городке за Уральским хребтом вышла задержка с движением поездов. Поняв, что не успевает прибыть вовремя, Марков отправился на почту – нужно было дать телеграмму. Подойдя к окошку, взял чистый бланк. Обмакивая перьевую ручку в чернильницу, вписал аккуратным почерком текст, по привычке убедился, что строчки легли идеально ровно. Протянул в окошко заполненный бланк: