Виктор Смирнов - Лето волков

«…Забытый вечер повеял вдруг весной…»

Игла постукивала. Они здесь помешались на танго. Прямо Аргентина.

Все в комнате были в военном, без знаков отличия. Автоматы лежали на соломе, в углу. Парень у подоконника, крепкий, с покатыми плечами и шеей борца, зачем-то поковырял ногтем удостоверение лейтенанта, отложил, посмотрел наградные бумаги, отпускной билет.

Приятель его, стоявший рядом и прикладывавший к скуле кругляш от ППШ, заглянул борцу через плечо.

– Нарисовали четко, а не раскинули мозгой, – сказал он. – Ему двадцать всего, а наград как семечек. «Гвардии лейтенант»…

– Ладно, Данилка, погоди, Гупан разберется.

– Гупан его расколет, как орешек, – согласился Данилка.

Донеслись несколько выстрелов с далекой улицы.

– Наши, – сказал борец. – В воздух. Гонятся за кем-то.

– За девками! – подсказал лейтенант.

На него даже не посмотрели. Только Ефрем перевернул пластинку. На другой стороне тоже было танго.

Парень по имени Данилка, по-прежнему прижимая магазин от ППШ к скуле, присел и стал одной рукой рыться в сидоре лейтенанта.

– Фонарик… Трехцветный. Чего, сигналы подавать? – прищурился он на лейтенанта. – Так… Портянки чистенькие, глаженые, фрейлен на курсах гладила? Ножичек на семь предметов, вещь. О! – он выпростал из вафельного полотенца «вальтерок» ППК, полицейский, для скрытой носки. – Незаметно из кармана хлоп – и готово, да? Пули отравленные?

– Нет. На тебя яду пожалели.

Лейтенант чудом пронес пистолетик через три госпиталя. И вот – какая-то шушера теперь присобачит.

– Во! – Данилка вытащил заветный пакетик с розочками. Понюхал, развернул. – Духи!

– Духи оставьте, не пейте, – забеспокоился лейтенант. – Там в кальсоны водка завернута. Казенная.

– Чего ж молчал? – оживился Данилка. – Тут и закусь у тебя. Давай кружки, Ефрем!

Раненый достал из тумбы кружки.

– Руки развяжите! – потребовал лейтенант.

– Зачем?

– Как я буду пить?

– А ты не будешь пить. Ты будешь угощать.

– Слушай, Данилка, мы ж не гестапо! – раненый снял с патефона головку.

Услышав шаги, Данилка спрятал бутылку и кружки. Ввалилась группа разгоряченных ребят, кое-кто из них уже попадался лейтенанту на глаза там, на танцплощадке. Один с перевязанным плечом.

Хотя никто не носил знаков отличий, лейтенант сразу понял, кто здесь командир. У этого Гупана была властная походка, взгляд жесткий, но разбавленный полускрытой улыбкой. Голова крупная, кубанка на затылке.

Втолкнули парнишку, белесого, вихрастого и не из робких. Руки, как и у лейтенанта, были связаны за спиной. Лицо его показалось лейтенанту знакомым. И хлопец прищурился, увидев лейтенанта. Явно вспоминал.

– Кириченко! – приказал Гупан одному из группы. – Этого… как тебя?

– Сенька! – ответил белесый.

– Может, и так. Сеньку – в подвал.

– Чего, сразу на расстрел? – спросил Сенька и сплюнул. – Хоть бы поговорили сначала.

– Поговори с ним о погоде, – предложил Гупан Кириченке.

Кириченко толкнул хлопца в спину. Сенька оглянулся на лейтенанта.

– Полтавец, дай бумаги лейтенанта, – сказал Гупан борцу.

– А у него еще пистолетик не табельный, – заметил Данилка. – Ловкий такой пистолетик… В рукав сунешь – не видно.

Гупан просмотрел документы. Долго вчитывался, размышляя о чем-то, в отпускной билет. Подозвал к себе Данилку, отвел в сторону прижатый к лицу диск ППШ. Глаз заплыл как следует.

– Дрался хорошо, смело. К нам пойдешь? – спросил Гупан у лейтенанта.

– Вы на бандитов похожи.

– С кем поведешься, от того и наберешься.

– На дивчину набросились…

– Сифон, – объяснил Полтавец.

– Чего?

– Сифилис. Наследие оккупации.

– За это в тюрягу?

– А что, лучше по статье «сто пятьдесят»? «Умышленное заражение»? Под саботаж могут подвести. Из больницы сбежала.

– Законы знаете! А сидор мой почистили.

– Отдай все, – сказал командир Данилке. – И пистолетик. А руки развяжи.

Данилка неохотно выполнил приказание. Проворчал:

– Еще мы выясним… может, агент. Надо запрос.

– Ага, агент, – усмехнулся Гупан краем рта. – Хорошо обученный. Вступился за дивчину на танцах, специально, чтобы попасть до нас.

– Может, это хитрость. Они, шпики, на все способные.

Комсомольский секретарь Абросимов ворвался разгоряченный и запыхавшийся. В руке его был рулон бумаги. Он посмотрел на голые стены.

– Опять никакой наглядной агитации! Ну, беда с вами, товарищи!

Держа гвозди во рту, он развернул плакат «Дойдем до Берлина!». Веселый солдатик, перемотав портянку, натягивал сапог. За ним была видна войсковая колонна. Лейтенант вздохнул. Везет солдатику: он уже в Германии.

– Все вернули? – спросил Гупан у лейтенанта.

Горлышко водочной бутылки торчало из соломы, под рукой Ефрема.

– Все, – ответил лейтенант.

– Вряд ли агент, – сказал Ефрем Данилке. – Похоже наш, природный.

Абросимов, поднимая гвоздь, заметил, наконец, лейтенанта. Два выщербленных зуба делали его улыбку детской.

– Ой, товарищ лейтенант, вы у ребят ночевать решили? – И сообщил Гупану: – А мы в Глухары собрались. Народ поднимать!

– Кто у тебя в Глухарах, лейтенант? – Гупан явно заинтересовался.

– Бабка.

– Восемнадцать бабке уже стукнуло? – спросил Данилка.

– Чего скалитесь? Я подлечиться. – Иван ткнул себя в грудь.

Абросимов, поддерживая плакат, не желающий висеть на стене, проверив взглядом, нет ли посторонних, заявил торжественно:

– Товарищи, лектор меня поставил в известность… Про второй фронт, конечно, секретные данные. Но главное насчет лечения! Изобретено чудо-лекарство. Пока за границей. Но мы догоним! Как его… пенисцелин!

– Чего, Николка, сифилис лечить? – спросил грамотный Ефрем.

– Не только позорные, – смутился Николка. – Всякие, а главное, ранения.

– Ноги отрастут, кому надо, – вставил Данилка.

– Товарищи, это значит, при коммунизме болезней вообще не будет!

– А насморк оставят? – спросил «борец».

– Отставить болтовню! – Гупан посмотрел на Ивана, на Николку. – Вот с лейтенантом в Глухары можешь ехать, – сказал Абросимову. – Один не смей.

Комсомольский секретарь потащил лейтенанта домой – ночевать. Прямо за рукав. Лейтенант упирался для приличия: оставаться в казарме не хотелось.

– Кто они такие? – спросил лейтенант.

– Как?.. – удивился Николка. – Это ж истребительный батальон. Ястребки! Ну, по борьбе с диверсантами, бандитами, вообще, чтоб порядок!

– Батальон? Там их человек двадцать.

– Это ядро. Еще есть по селам… ну, там, кого нашли, того взяли… А здесь, у Гупана, самые лучшие. Из партизанских разведчиков. Гупан командиром отряда «Родина» был, слышали? Я к ним просился. Отказали! Кто, говорят, будет политически воспитывать молодежь?