Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
- Название:Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Яуза, Эксмо
- Год:2012
- Город:Москва
- ISBN:978-5-699-54100-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин? краткое содержание
Почему довоенный лозунг: «Бить врага малой кровью, на чужой территории», был вывернут наизнанку – с точностью до наоборот? С кого спросить за «шапкозакидательство» и недооценку противника? По чьей вине Красная Армия четыре года умывалась кровью, зачастую «заваливая врага трупами»? Почему необходимая «работа над ошибками» была выполнена с таким опозданием, командование столько раз «наступало на одни и те же грабли», а Великая Победа стала «праздником со слезами на глазах»? И главный вопрос: можно ли было выиграть войну с меньшими потерями, меньшей кровью?
Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Открыто писали о неизбежности будущей войны и военные. Так в предисловии своей книги «Мозг армии», вышедшей в 1927 г., будущий маршал и начальник Генерального штаба РККА Б.М. Шапошников предупреждал: «Предстоит ряд войн, войн ожесточенных, ибо те противоречия, которые существуют между капиталистической формой мирового хозяйства и нарождающейся новой экономической структурой, настолько велики, что без больших жертв и борьбы не обойтись». Так и случилось.
Естественно, анализ современной ему обстановки делался и Сталиным. Причем неоднократно, в том числе в партийной «библии» – «Кратком курсе истории ВКП(б)», издававшейся массовым тиражом. Причем все положения были повторены в развернутом виде в Отчетном докладе ЦК XVIII съезду ВКП(б) 10 марта 1939 г.
«Краткий курс» был подписан в печать в сентябре 1938 г., значит, анализ международной обстановки был сделан не позднее лета того же года, т. е. до Мюнхенского договора и оккупации Чехословакии. Поэтому любопытно сравнить сталинский прогноз с последующими событиями.
Анализ начался с указания на мировой экономический кризис 1929 г., который никак не удавалось завершить. «В связи с этим попытки агрессивных государств возместить потери от экономического кризиса внутри страны за счет других, слабо защищенных, стран – стали все более и более усиливаться… В 1935 году фашистская Италия напала на Абиссинию… Удар был направлен также против морских путей Англии из Европы в Индию, в Азию… Таким образом, на кратчайших путях из Европы в Азию завязался новый узел войны…
Немецкие фашисты не скрывали, что они добиваются подчинения себе соседних государств или, по меньшей мере, захвата территории этих государств, населенной немцами. По этому плану предполагается: сначала захват Австрии, потом удар по Чехословакии, потом, пожалуй, – по Польше, где тоже имеется целостная территория с немецким населением, граничащая с Германией, а потом… потом «видно будет» (1, с. 317).
Далее шел разбор ситуации на Дальнем Востоке с выводом:
«Таким образом, на Великом океане, в районе Китая, завязался еще один узел войны.
Все эти факты показывают, что вторая империалистическая война на деле уже началась… Она идет, в конечном счете, против капиталистических интересов Англии, Франции, США, так как имеет своей целью передел мира и сфер влияния в пользу агрессивных государств…
Отличительная черта второй мировой империалистической войны состоит пока что в том, что ее ведут и развертывают агрессивные державы, в то время как другие «демократические» державы, против которых собственно и направлена война, делают вид, что война их не касается, умывают руки, пятятся назад, восхваляют свое миролюбие, ругают фашистских агрессоров и… сдают помаленьку свои позиции агрессорам, уверяя при этом, что они готовятся к отпору» (1, с. 318–319).
Вот, собственно, источники будущего договора Молотова – Риббентропа. Всерьез полагаться на государства, которые «помаленьку сдают свои позиции агрессорам», было нельзя. Это доказали московские переговоры с делегациями Великобритании и Франции летом 1939 г. Что же должен делать руководитель государства, уверенный, что через несколько лет начнется Большая война, – увеличивать производство оружия или патефонов? Сталин почему-то выбрал первое, что до сих пор приводит иных критиков в крайнее недоумение. Будь они во главе государства, то выбрали б второй вариант, и это было бы их право как правителей. Но судить Сталина за отсутствие пацифизма бесполезно, – это расходится с его анализом международной обстановки. Сталин, исходя из своей оценки, никак не мог отсиживаться в кустах, уповая на Лигу Наций, пацифизм Англии и Франции.
Другой упрек Сталину – производство оружия в СССР намного превосходило нужды обороны – также не стыкуется с открытым и ясным сталинским анализом. Непонятно, почему это Сталин должен был ориентироваться на оборону, а не на решительную победу в надвигающейся войне? Отсиживаясь в глухой обороне, войны не выигрываются, армия же, обделенная оружием, обречена на поражение (так получилось с вермахтом). Так зачем Сталину вторично было обрекать русскую армию на положение, в каком она оказалась в 1914–1915 гг.?
Что же касается решительных целей, то Сталин, конечно, мог повести себя подобно Даладье и Чемберлену, а позже подобно Горбачеву – Ельцину, стараясь капитулянтским миролюбием задобрить Германию, Японию, а также Финляндию, Румынию в надежде, что пронесет. Но он был сделан из другого теста. Да и Черчилль с Рузвельтом, как типичные пассионарии, также были ориентированы на безусловную победу, а, значит, придерживались наступательной стратегии. Великие державы для того и вступают в войны, чтобы изменить баланс сил, расширить сферу своего влияния, создать иную, более выгодную для себя, геополитическую и историческую ситуацию. СССР не мог бесконечно долго находиться в полуизоляции («капиталистическом окружении»), и ставка на решительную победу в надвигающейся войне была для руководства естественной задачей. Не было бы угрозы новой мировой войны, пришлось бы искать другие варианты, как позже искал их Иосип Броз Тито и нашел Дэн Сяопин.
Оценка ситуации диктует политическую линию поведения, а также военные планы и дислокацию войск. Она же была вполне логичной.
Наступательные цели Красной Армии подтверждает крайне неудачное для обороны оперативное ее построение в приграничной полосе. Например, большая часть лучших войск в Белоруссии (в частности, три мехкорпуса из пяти) оказались втиснутыми в белостокский выступ.
Другой выступ – львовский – находился в Киевском военном округе. В этом выступе находилось четыре мехкорпуса из восьми, имевшихся у Киевского округа.
Зато на направлениях главных ударов германских войск оказалось минимум сил и средств. Так, против сувалкинского выступа, откуда наносила удар танковая группа Г. Гота, мог действовать один 3-й мехкорпус, да и то 22 июня он находился более чем в сотне километров севернее.
Против танковой группы Э. Клейста могло действовать только два мехкорпуса (22-й и 15-й). Остальные находились на почтительном расстоянии от зоны удара.
Для советских историков был невозможен серьезный анализ на диво столь неудачного для обороны построения группировок Красной Армии. Из конфигурации советских войск следовало, что в белостокском и львовском выступах намечалось нанесение мощного удара по сходящимся направлениям в обход Варшавы, что, собственно, и было сделано в январе 1945 г. Неясно было, почему в эту схему не были внесены изменения с ростом угрозы опережающего удара Германии по СССР?
План возможного наступления был логичен и совершенен. Даже в случае первого удара вермахтом эти мощные танковые группы имели возможность «подсечь» наступавших, ударив им в тыл. Тогда Готу, Гудериану и Клейсту стало бы до не Минска и Киева.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: