Антон Кротков - Последний вираж штрафбата

Инстинктивно стараясь во всем походить на своего великого отца, Игорь тоже не плакался ему в жилетку по поводу своих служебных неудач. Впрочем, самолюбивый юноша не делал этого и по другой причине. Одно время неудачно начавший службу летчик завидовал славе отца, которая окружала его даже через много лет после отставки. Рассказать правду о своей службе означало признаться своему кумиру, что по сравнению с ним ты полное ничтожество.

Но у знаменитого аса слишком много оставалось друзей и знакомых в ВВС. Конечно, кто-то из приятелей деликатно сообщал бывшему сослуживцу об очередном проколе его Игорька. Нефедов-старший очень трудно переживал эти новости. Но чем он мог помочь сыну?! Если бы только было возможно свое звериное чувство самолета, природную ловкость и интуицию, снайперский глаз прирожденного воздушного охотника передать мальчишке по наследству! Борис без промедления отправился бы к ближайшему нотариусу, чтобы оформить необходимый документ.

Поэтому, когда старый летчик узнал о решении сына поменять кабину истребителя на кабинетную службу по другому ведомству, он не стал его осуждать. Напротив, постарался развеять сомнения молодого человека относительно правильности принятого им решения.

— Не жалей, что бросил авиацию. Наше ремесло вырождается. Летчики перестали быть кастой избранных небожителей. А о современных самолетах все чаще говорят всего лишь как об «идеальной платформе для размещения современных типов вооружения». Когда я воевал, случалось, что в ходе «собачьих свалок» с «мессерами» или американскими «Сейбрами» мог на мгновение поймать полный ненависти или страха взгляд своего противника. Это была настоящая рукопашная с сильным врагом, достойная настоящих мужчин. Мне повезло застать время, когда летчик в открытой кабине узнавал о появлении неприятеля по запаху выхлопных газов из мотора его машины. Я никогда излишне не романтизировал нашу тяжелую кровавую работу. Но настоящий воздушный бой — это когда ты можешь «пустить противнику кровь», после чего фонарь твоей кабины забрызгивает маслом из его пробитого двигателя. Когда ты привозишь на свой аэродром застрявшие в крыле твоего ястребка обломки взорвавшегося у тебя на глазах неприятельского самолета. А что сейчас? Ты пускаешь ракету за десятки километров от цели — по отметке на экране бортового радара или по наводке с земли. Человека в кабине все больше подменяют «э-вэ-эмы». Летчик превращается в приложение к бортовой электронике — в оператора вроде оператора котельной, от которого требуется лишь умение в правильной последовательности нажимать на кнопки. Не удивлюсь, если лет через десять полностью автоматизированные истребители будут отправляться на задание вообще без живого пассажира на борту. Нет, такая перспектива не стоит того, чтобы посвящать ей свою жизнь.

Свой пространный монолог отец закончил уверенным заявлением:

— Лично я за штурвал больше не сяду! Что бы ни случилось.

За то время, что они пили чай на веранде, в отцовские владения заглянули две женщины. Вначале возле калитки появилась девушка лет двадцати пяти с плотной фигурой крестьянки и простым, но миловидным лицом. Она принесла накрытую платком корзинку. Но обнаружив, что хозяин в доме не один, девушка почему-то сильно смутилась. Застенчиво кивнув незнакомцу, она прокричала издали красивым грудным голосом:

— Извиняйте, Борис Николаевич, что помешала вашему разговору! Я вам тут в благодарность за то, что вы давеча дрова мне накололи и забор поправили, свежие яйца принесла. Так я их возле калитки оставлю. А мне бежать надо. Бригадирша у нас бойно злючая, за опоздания сразу выговора лепит и четверть оклада срезает.

— Да куда же ты, Дарья? — со смехом крикнул Нефедов-старший уже вслед торопливо уходящей знакомой. — Я ж тебя с сыном не познакомил.

— В следующий раз, — издали откликнулась девушка. — Меня на ферме ждут.

Спустя минут двадцать зашла дама лет сорока — попросить по-соседски посмотреть печку в ее доме, которая, по словам гостьи, отчего-то стала сильно дымить. В пику своей предшественнице эта гостья держалась очень естественно, с достоинством. По приглашению хозяина дама села пить с ними чай. Стала расспрашивать Игоря о его житье-бытье. А сама нет-нет да и стрельнет глазками на соседа.

— Ну ты, бать, даешь! — восхищенно воскликнул Игорь, когда они снова остались вдвоем.

— Ты неправильно все понял, — немного смущенно оправдывался отец. — Мужиков в деревне мало: кто помер раньше времени от пьянства, кого в армию в восемнадцать лет взяли, а после демобилизации город с его легкими заработками и цивилизацией поманил. Вот и получается, что я у местных баб вроде как общее достояние. Да и не только баб. До многих стариков тоже никому дела нет, хорошо еще хоть пенсию колхозникам теперь платить стали. А то ведь раньше и этого не было.

Отец внимательно взглянул на сына и вдруг спросил:

— Ты мне лучше скажи, чего это ты закусил удила, словно рысак перед стартом. Новое начальство в бой посылает?

Игорь попытался отшутиться. Но отец шутливо обхватил молодца за шею, беря в стальной борцовский зажим:

— Ну-ка, признавайся немедленно старшему по званию, куда намылился. Учти, у меня глаз наметанный на такие вещи. Я этот мандраж у молодых летчиков накануне первого боя, знаешь, сколько раз видел. Смотри не наломай дров, салага!

Молодой мужчина попытался освободиться из отцовского захвата, но с первой попытки у него ничего не вышло. Так в схватке они буквально вывались из-за стола, продолжив шутливый поединок на полу веранды. Хорошо, что их сейчас никто не видел, иначе пришлось бы долго объясняться с участковым милиционером.

— Ну, давай, боец, покажи, на что ты способен, прояви характер, — подзадоривал сына Нефедов-старший, пресекая все его контратаки. — Ты, как все молодые, наверное, считаешь, что отец у тебя старый комод, годный разве что для антикварных экспериментов с мемуарами. А батя у тебя еще о-го-го, многим молодым фору даст!

— Я так не считаю, — тужась разжать стальной отцовский зажим, просипел Игорь. — Только каждое поколение своей головой должно жить.

— Это верно, сынок. И все-таки послушай, что я тебе скажу. Некоторые готовы взяться за любое дело, если большой дядя обещает им райскую жизнь с собственной дочкой.

— Я офицер и давал присягу, — обидчиво возразил Игорь. — Ты сам на войне обдумывал приказы командиров, прежде чем их выполнять?

— Я и не призываю тебя отказываться от выполнения приказа.

Пятидесятилетний мужчина разжал наконец сцепленные руки, освобождая двадцатилетнего соперника из борцовского захвата.

— Но я всегда старался поступать таким образом, чтобы по возможности выполнить задание, не потеряв при этом собственную голову и своих людей. Иногда мои поступки шли не в русле тех директив, которые я получал от разных высокопоставленных умников.