Антон Кротков - Последний вираж штрафбата

Вместо обычных троссовых тяг и гидравлических приводов для управления элеронами, закрылками и прочей пилотажной механизацией впервые в мире использовалась электрическая проводка. Все команды пилотов контролировались бортовой ЭВМ.

Некоторые маститые летчики, по 15 лет отлетавшие на обычных машинах, даже отказывались переучиваться на новую технику, говоря: «Не хотим „летать по проводам“. А вдруг сбой в ЭВМ или короткое замыкание в проводах. „Мама“ сказать не успеешь, как наберешь полный рот земли!» Однако на деле новая система оказалась на порядок надежнее прежней. Она была гораздо менее уязвима к боевым повреждениям, имела четырехкратное дублирование. И вдобавок на крайний случай конструкторы предусмотрели резервную механическую аварийную систему управления.

Благодаря внедренным в его конструкцию многочисленным ноу-хау, а также необычной центровке фюзеляжа, мощной механизации крыла и избытку мощности двигателей тяжелый бомбардировщик получил такое чисто истребительное качество, как сверхманевренность. Этот самолет сменил правила игры в воздушном бою. В качестве эксперимента в Летно-исследовательском институте неоднократно имитировалась ситуация ближнего боя тяжелого бомбардировщика с истребителями. В ходе этих необычных поединков экипажу бомбардировщика всегда удавалось «стряхнуть противника с хвоста». Многие наблюдавшие за этими схватками не верили своим глазам, когда впервые видели, что вытворяет в небе остроносый гигант. Например, пилот новейшего ракетоносца мог резко «убрать газ» и одновременно взять ручку управления на себя (впервые на бомбардировщике вместо традиционных для машин данного класса штурвалов использовались рычаги управления истребительного типа), неожиданно для условного противника «подвесив» в воздухе свою стотонную машину. Такой выход на большой угол атаки почти на нулевой скорости, близкой к скорости сваливания, всегда являлся неприятным сюрпризом для преследователей. Ни один истребитель не мог повторить такой трюк на пределе управляемости. Для любого самолета, особенно со стреловидным крылом, положение с высоко задранным носом — смерти подобно. Крылья теряют подъемную силу, что неизбежно ведет к сваливанию в плоский штопор, вывести из которого машину почти невозможно.

Но экипаж новейшего советского ракетоносца ничем не рисковал, ибо их чудо-машина была оснащена специальной компьютеризированной системой предотвращения сваливания в штопор, которая автоматически регулировала обороты двигателей и не только. Самолет мог выполнять маневр уклонения в диапазоне углов атаки от 60 до 70 ( градусов ), благодаря экспериментальной автоматической системе управления вектором тяги двигателей и установленным в передней части фюзеляжа генераторам вихрей.

Таким образом, пилоты ракетоносца неожиданным маневром просто «проваливали» преследующих их перехватчиков, при этом уверенно держа ситуацию под контролем. Противоядия против такой контратаки не существовало. Охотники и дичь мгновенно менялись ролями. Теперь «стратеги» [24] Пилоты стратегической авиации. могли на выбор: обстрелять выскочившую вперед «свору крылатых гончих» ракетами класса «воздух — воздух» либо, не опуская носа своей машины, вывести двигатели на полный форсаж, чтобы резко выйти из боя в крутом наборе высоты. Кто-то из аэродромных острословов даже придумал новому бомбардировщику прозвище «Запредельный четырехмоторный истребитель». И трудно было сказать, чего было больше в этом неофициальном названии — иронии или правды.

Такой самолет заслуженно вызывал гордость за державу. В программу его строительства было вовлечено огромное количество предприятий. Можно сказать, что весь Союз работал над этой машиной. Бюджеты большинства стран мира просто не потянули бы такой проект. Даже в кооперации друг с другом. Известна масса примеров, когда далеко не бедные западноевропейские страны пытались совместно делать современную боевую машину, но в итоге консорциум разваливался. В условиях демократического плюрализма мнений собственные же парламенты и оппозиция вынуждали правящий кабинет в целях экономии выходить из баснословно дорогого проекта.

Так, например, строился знаменитый истребитель-бомбардировщик «Торнадо». Вначале участниками программы были шесть стран. Но затем под нажимом критики в своих странах от дальнейшего участия в проекте отказались Бельгия и Канада. Потом ушла голландская компания «Fokker». В итоге перспективная разработка едва не была похоронена.

Лишь две супердержавы могли позволить себе вкладывать миллиарды долларов в разработку и производство суперсамолетов. Стоимость одного бомбардировщика составляла, в расчете на главную мировую валюту, более пятидесяти миллионов долларов. И это без учета астрономических расходов на разработку нового флагмана советской военной авиации.

В это самое время американцы тоже, не считаясь с расходами, делали свой суперсамолет — стратегический разведчик Lockheed SR-71, впоследствии ставший широкоизвестным под названием «Черная птица». По многим своим характеристикам он вполне был сравним с русской «Белой молнией».

Правда, экономике США такие проекты шли на пользу. Благодаря им открывались десятки тысяч новых рабочих мест, в национальный бюджет текли полноводные налоговые реки. Хотя и в Вашингтоне многие конгрессмены критиковали программу Lockheed SR-71 за ее сумасшедшую дороговизну. Один полет «Черной птицы» обходился налогоплательщикам в 8 миллионов долларов.

Однако, несмотря на колоссальный военный бюджет страны, уровень жизни большинства граждан США оставался одним из самых высоких в мире. В СССР же непропорционально огромные расходы на «оборонку» приводили к захирению других отраслей народного хозяйства и порождали жуткий дефицит товаров народного потребления. Дошло до того, что даже за туалетной бумагой, не говоря уже о колбасе и качественной одежде, люди выстраивались в полукилометровые очереди. Тем не менее руководство страны не собиралось давать фору американцам в развернувшейся гонке вооружений. Читая секретные сводки КГБ о недовольстве населения тотальным дефицитом и ростом цен на мясо, масло и другие товары первой необходимости, Хрущев часто повторял: «Надо интересы всего народа ставить выше мелкособственнических интересов конкретной человеческой единицы». Разумеется, Никита Сергеевич не знал, что он в этот момент фактически цитировал знаменитое изречение Гитлера, которое в Третьем рейхе было растиражировано в миллионах открыток, пропагандистских брошюрок и газетных статей. По-немецки оно звучало так: «Du bist nichts, dein Volk ist alles» или «Ты — ничто, твой народ — это все».