Алексей Гребиняк - Угол атаки

До земли оставалось каких-то полсотни метров, и Уатт приготовился к приземлению. Лес набегал под ноги, поляна стремительно приближалась, летчик уже видел место, где он вот-вот коснется земли… секунда… другая… десять метров до земли… пять… Все! Не удержав равновесия, Уатт плюхнулся на живот. Купол с мягким шелестом осел в траву. Капитан вскочил на ноги и, отстегнув парашют, побежал в ту сторону, где, по его расчетам, должен был приземлиться оператор. В небе раз и другой прошумели двигатели самолетов, но Уатт не обратил на них внимания. Он продирался сквозь колючие заросли, спотыкался о кочки, задыхаясь, скатывался в овраги и поднимался вверх по склонам, не просохшим еще после позавчерашнего дождя, пока наконец не нашел раскидистое дерево, за ветки которого зацепился парашют напарника. Еще сквозь заросли Уатт разглядел, что тот безвольно висит в метре от земли, уронив голову на грудь. Руки его плетьми висели вдоль тела. На комбинезоне расплывалось кровавое пятно. Было похоже, что он тяжело ранен или убит.

– Билл! – завопил Уатт, выбегая из леса. – Билл, жив?! Потерпи немного, я сейчас! Сейчас я тебя отсюда вытащу…

Он подбежал к молчавшему оператору и принялся расстегивать карабины подвесной системы его парашюта. Когда он наконец-то справился с последним из них, Билл мешком свалился на командира, и тот, еле удержав бесчувственное тело, бережно положил его на землю.

– Сейчас, Билл, сейчас… – бормотал он, опустившись на колени рядом с напарником и расстегивая трясущимися пальцами застежку его шлема. – Держись, дружище, я уже маяк включил, скоро тут будут наши…

Он стащил с Билла защитный шлем с затемненным забралом-светофильтром – и похолодел, увидев искаженное удивленной гримасой лицо и остекленевшие глаза. Затылок лейтенанта был весь в крови и чем-то грязно-сером. Капитан зачем-то пощупал у него пульс (разумеется, по нулям) и осмотрел его шлем. И сразу нашел то, что искал, – аккуратную маленькую пробоину, не больше щели для монет в таксофоне…

Капитан не раз был свидетелем того, как гибнут в воздушных боях его товарищи, но так близко смерть видел впервые. Казалось невероятным, что этот двадцатидвухлетний парень, лежащий сейчас перед ним, уже никогда не встанет и не скажет:

– Эй, кэп, ни фига себе, а я еще жив! Пойдем-ка отсюда, пока косоглазые не появились…

Уатт в оцепенении сидел на корточках возле тела оператора и вспоминал, как они вместе сражались с «МиГами», как бомбили Хайфон и Ханой… Билл всегда вовремя докладывал о целях на радаре и готовил к бою вооружение. «Эй, кэп, есть контакт с одним «МиГ-17» на четыре часа, удаление десять миль, идет к нам! Готовлю ракеты…»

Замеченный им самолет еще был далеко, и даже обладавший превосходным зрением Уатт не всегда мог сразу увидеть его. Радар же информации о марке цели не давал – только определял скорость, курс да высоту. Но если Билл говорил, что это «МиГ-17», самолет непременно оказывался именно им, а не чем-то иным.

– Интуиция! – усмехался Билл, когда его расспрашивали, как он определяет тип цели.

Все это было совсем недавно. А теперь Билл погиб.

…За спиной капитана громко хрустнула сухая ветка. Он обернулся, даже не пытаясь достать из кобуры пистолет. Низкорослый вьетнамец в лохмотьях, вооруженный автоматом Калашникова, стоял всего в трех или четырех шагах от американца.

– Ты идти со мной, – на ломаном английском сказал он. – Не быть глупый… застрелю.

Уатт медленно поднялся на ноги и повернулся к вьетнамцу, который едва доставал ему до плеча. В этот момент из зарослей появилось еще трое в таких же одеяниях. Двое были вооружены русскими карабинами, третий – огромным ножом. Этот, радостно ухмыляясь, тащил на плече скомканный парашют Уатта. Случись капитану драться с ними в рукопашной, он бы наверняка уложил всех четверых. Однако ни до ножа, ни до пистолета теперь было не дотянуться – на него смотрели сразу три ствола.

Заскрипев зубами от злобы, Уатт поднял руки…

Часом позже он сидел на краю поля, раскинувшегося возле деревушки, и молча наблюдал, как крестьяне хоронят его напарника. В нищей деревне все-таки нашлись доски для простенького гроба, в который положили тело лейтенанта. Двое крестьян вырыли могилу, потом к ним присоединилось еще двое, которые помогли им опустить туда гроб. Кто-то принес фанерку и черную краску, начертал на фанерке слова и приколотил ее к установленному возле могилы столбику. Закончив работу, вьетнамцы как ни в чем не бывало вернулись на заболоченное рисовое поле и продолжили возделывать его.

– «Тут лежит американский летчик Билл Джей Роджерсон», – перевел вьетнамец, когда Уатт спросил его о табличке.

– Откуда вы знаете его имя?

– Его нашивка здесь, – вьетнамец показал на грудь. – Там написано. И у тебя тоже.

Капитан сидел и размышлял, что теперь делать. Оружие и радиомаяк у него сразу отобрали, рядом постоянно находился автоматчик… Руки, правда, не связывали – бежать ему все равно было некуда. Вьетнамец даже не снимал автомат с предохранителя. Черный дым на западе от деревни, обозначавший место падения его самолета, превращался в тоненькую струйку, таявшую над самыми вершинами деревьев. А вертолеты все не появлялись. На душе Уатта скребли кошки.

– Чего мы ждем? – спросил он.

– Машину, – пожал плечами автоматчик. – Везти тебя в лагерь.

– В какой?

– В какой скажут…

На этом разговор закончился. Вскоре подъехал потрепанный грузовик, и крестьянин передал Уатта сидевшим в нем солдатам.

– Поехали, Чарли! – сказал один из них, указав стволом на кузов.

Уатт забрался в машину, конвой влез следом, и грузовик, фырча стареньким мотором, потащился по пыльным вьетнамским дорогам.

…Когда зенитные ракеты настигли самолет Хадсона, Джелли находился в нескольких километрах позади остальных. Он увидел далеко впереди яркую вспышку взрыва и вызвал по радио остальных.

– Том сбит, – ответил Маккензи. – Капитан еще держится, но не отвечает, видать, рацию повредило… А, черт, он катапультировался!

– Передай на базу его координаты, – приказал Джелли. Как ни крути, командовать группой теперь предстояло ему. – Следуй дальше, за «Ласками». Я скоро догоню тебя.

– Есть.

– Пит, у нас проблемы! – встрял в переговоры оператор Джелли, Мэтью Робинсон. – «МиГи»!

– Где? – Джелли покрутил головой и вдруг наткнулся взглядом на самолет, летевший справа параллельным курсом. Острый нос, стремительный профиль, – «двадцать первый» «МиГ» было трудно не узнать или спутать с каким-то другим самолетом.

– Дерьмо… – процедил сквозь зубы лейтенант.

– Еще двое слева!

Джелли посмотрел влево и чертыхнулся – там тоже маячили «МиГи». Ровно два.